Новая программа Доренко начала выходить в сентябре по воскресеньям, одновременно с киселевскими “Итогами”. Пародируя Киселева, Доренко тоже стал появляться на экране в очках. Он подготовил пятнадцать выпусков программы и назвал их “пятнадцатью серебряными пулями”. При последовательном просмотре эти пятнадцать “аналитических” представлений превращались в сериал, в основе которого была документальная съемка, но поданная таким образом, что смотрелась она как художественный фильм. Там были свои злодеи, герои и – вольный сюжет, приправленный заговорами и интригами, историями убийств, сексом и всяческими щекотливыми эпизодами. Как и положено сериалам, программа Доренко выходила в одно и то же время каждую неделю и радовала привычным сочетанием повторяющихся ситуаций, знакомыми лицами главных персонажей и новыми поворотами сюжета. Как писал в то время социолог Борис Дубин, повторение создавало успокоительное ощущение порядка, а новые повороты сюжета развлекали, не давая заскучать.
Заставка передачи соответствовала ее стилю и цели: под металлический скрежет и грохот на экране крутились шестеренки. Действительно, телевизионная машина Доренко с хрустом перемалывала в фарш главных героев представления – Лужкова и Примакова. Примитивный механизм работал крайне эффективно. Темы и даже отдельные формулировки Доренко подбрасывали участники предвыборной кампании Путина, но вдохновенное исполнение было исключительно авторским. Примакова следовало изображать старым, слабым и советским; Лужкова полагалось представлять олигархом с окровавленными руками и связями с северокавказской мафией. Доренко выставлял Лужкова как карикатуру, комическую инверсию крестного отца, дона Корлеоне: лысый коренастый толстяк, попавший под каблук своей жены Елены Батуриной, самой богатой российской “олигархини”.
В одном из выпусков Доренко недвусмысленно намекал на то, что семья Лужкова получает деньги от швейцарской фирмы Mabetex, замешанной в скандальной истории с ремонтом Кремля. Он крупным планом показывал банковские платежные квитанции, которые подтверждали переводы из швейцарского филиала некоего немецкого банка сотен миллионов долларов на многочисленные офшорные счета, открытые на имя человека по имени Андрей Батурин. В действительности этот человек не был родственником жены Лужкова и никакого отношения к Лужкову не имел, а сам Доренко его и в глаза никогда не видел. Но для Доренко все это было совершенно неважно. Лужков, который тоже не был образцом кристальной честности, был вынужден публично оправдываться, защищая себя и жену, но чем больше он говорил, тем глубже увязал в болоте. Лужков отчаянно пытался защищаться: “У моей жены есть брат, которого зовут Виктор, а не Андрей, и он является единственным партнером с моей женой”. Доренко подхватывал его слова, высмеивал и переводил в полный абсурд. “Мы не утверждали, что Андрей Батурин – единственный партнер с его женой в ущерб вышеупомянутому Виктору. Это подмена тезисов. Вообще, будь Лужков хоть сколько-нибудь мужчиной, не следовало бы ему вмешивать в такие дела свою жену. Это, Юрий Михайлович, не по-нашему, не по-сицилийски. Мы с вами, как два дона, дон Серджио и дон Джорджио, мы не должны трогать тему вашей жены. Как видите, я все еще пытаюсь защитить вашу честь, то, что от нее осталось. Дон Джорджио, не надо через слово упоминать свою жену”.
Лужков нарочно всех путает, мы с ним так договаривались. Он говорит про членов семьи его жены. Вы только что слышали его фразу: “Никакого отношения Андрей Батурин не имеет к связям с членами семьи моей жены”. Что значит эта фраза? Значит, что существуют некие связи с членами семьи лужковской жены, но к ним не имеет отношения Батурин. К связям не имеет. А к членам семьи его жены имеет или нет? До конца не понятно. А член семьи лужковской жены это кто? А это сам Лужков и есть, он себя так иносказательно называет. Ведь у лужковской жены семья с ним, верно? Я так понимаю. У лужковской жены только с Лужковым семья, верно? Раз женщина взрослая и замужем, то ее семья это которая у нее с мужем, правильно? Правильно. Значит, Лужков и есть член семьи своей жены. Экий путаник у нас, этот член батуринской семьи. Раз Лужкову так нравится, мы тоже станем звать его член семьи его жены. Хотя нет, я придумал сокращение: его жену звать Леной, стало быть, он член Лениной семьи, правильно? То есть Ленин муж. Чей муж? Ленин. То есть можно говорить Юрий Михайлович Ленин. А в официальных церемониях можно полностью, с титулом: член семьи своей жены Юрий Михайлович Ленин
[369].
В другой программе Доренко обвинял Лужкова в убийстве американского бизнесмена Пола Тейтума, которого застрелили тремя годами раньше в ходе разборок из-за гостиницы “Рэдиссон-Славянская” в центре Москвы. Как сенсацию он сообщал новость о том, что семья Пола Тейтума подала в американский суд гражданский иск к мэру Москвы, но тот в суд не явился. “До сих пор расследованием убийства Пола Тейтума занималась московская прокуратура”
[370], – напоминал Доренко. На экране появлялись адвокаты семьи Тэйтума, и их подозрения преподносились чуть ли не как вердикт верховного суда, заключившего, что Лужков причастен к убийству Пола Тейтума и виновен в присвоении его собственности в России.
Однако главная цель телешоу Доренко заключалась в том, чтобы постоянно глумиться над Лужковым и выставлять его на посмешище. “Предчувствую: за Лужковым станут охотиться правоохранительные органы. Его объявят в розыск в Интерпол… Ему поможет наша программа. Позвольте сделать официальное заявление, – с невозмутимым выражением лица вещал Доренко. – Я лично бегу из страны вместе с Лужковым. Мы попробуем перейти границу Аргентины с Парагваем инкогнито. Мне можно не менять внешность – все равно меня никто не знает. А вот члена семьи его жены придется камуфлировать. Я придумал: мы переоденем Лужкова мужчиной. Вот варианты внешности, которые мы хотели бы предложить Лужкову…”
[371]. Далее Доренко показывал портрет Лужкова с бородой Фиделя Кастро или в берете Че Гевары. Но, поскольку “как ни крути, а из этого круглого лица мужчина в латиноамериканском вкусе не получается”, то Доренко предложил взять “волосы от Моники Левински – вдруг придется скрываться в Америке?”. Это было не что иное, как политическое убийство.
Рассказы Доренко о Примакове завораживали не меньше. В одной из самых запоминающихся программ он вначале обвинил Примакова в причастности к покушению на президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе, а затем без всякой связи с первым сюжетом показал кровавую хирургическую операцию, которую делали кому-то в московской больнице. Такого рода операцию, пояснил Доренко, Примакову сделали в Швейцарии. На самом деле Примаков нуждался в стандартной замене тазобедренного сустава, но Доренко сделал из этого длинный и обстоятельный репортаж из операционной. И пускай на экране телевизора показывали совсем не примаковскую, а чужую ногу, – это не имело никакого значения.
В качестве затравки Доренко рассказал телезрителям, которые в среднем зарабатывали 200 долларов в месяц и в большинстве своем могли рассчитывать на обветшалые советские больницы, что лечение Примакова в элитной клинике Берна обошлось, вероятно, в 45 тысяч долларов. “Если вы будете здесь делать операцию так же, как и Примаков, то касса примет у вас эти несколько десятков тысяч долларов в любом виде и в любой конвертируемой валюте. Источником и происхождением денег обычно не интересуются…”. Но кульминацией программы Доренко было кровавое описание подробностей самой операции и рассказы о сопряженных с ней рисках. “Сначала человеку удаляют головку бедренной кости, – объяснял голос за кадром. – Как видите, она очень непрочная и легко разрушается… А вот на место удаленного больного сустава ставят протез. Одна часть протеза вживляется в тазовые кости и крепится к ним шурупами. Затем, как вы видите, врачи расширяют полость внутри бедренной кости. Сюда вживляется вторая часть протеза, а затем его положение скрепляется цементным раствором”.
