Поиском роковой развилки истории, после которой все в стране “пошло не так”, занимались не только либералы. Это же волновало и силовиков, увидевших в продвижении Путина на роль лидера страны шанс осуществить идеи Андропова
[393].
Как и большинство людей, служивших в КГБ, Путин не испытывал особого уважения к Горбачеву. Для Путина он был не реформатором, подарившим России свободу, а неудачником, проигравшим и страну, и свой пост из-за собственной слабости. Как сказал Путин несколькими годами позже, у того, кто не жалеет о распаде Советского Союза, нет сердца, а у того, кто хочет восстановить его, нет ума. У Путина ум, несомненно, был. Он не пытался восстанавливать Советский Союз; он видел свою миссию в том, чтобы помешать дальнейшим процессам распада страны. А поскольку к подрыву советского строя при Горбачеве во многом привела либерализация СМИ, Путин не собирался наступать на те же грабли.
Волшебный телевизионный гребень
Борис Немцов вспоминал, как пришел в кабинет к Путину вскоре после избрания того президентом. Это был тот же самый кабинет, где Немцов бывал много раз, когда президентом был Ельцин. “Мы разговаривали, и вдруг посреди разговора Путин сказал, что хочет посмотреть трехчасовой выпуск новостей”. Немцов удивился. Присмотрелся к знакомому кабинету, в котором, кажется, ничего не изменилось. За исключением одной детали. У Ельцина на пустом столе всегда лежал один-единственный предмет – его ручка. Та самая ручка, которую он потом подарил Путину, когда подписал указ о своей отставке. Теперь вместо ручки на пустом столе лежал пульт для телевизора
[394]. Едва ли Немцов мог тогда вообразить, что и сам падет жертвой этого “пульта дистанционного управления”, который поднимет волну агрессии и ненависти и сделает из него “врага народа”.
Телевизионный пульт станет орудием Путина, своего рода скипетром. В отличие от Ельцина, который редко обращал внимание на то, что о нем говорят и как его показывают по телевидению, и просто переключался на другой канал, когда ему что-то не нравилось, Путин был одержим телевизионной картинкой. Ходили рассказы, что он каждый день под вечер смотрел, как его изображают на разных каналах. Осознав, какую роль телевидение сыграло в его собственном приходе к власти и в разгроме Примакова и Лужкова, Путин понял, что власть олигархов заключается именно в контроле над СМИ; оставлять им эту власть он не намеревался.
В январе 2000 года НТВ показало крайне злой и точный выпуск “Кукол” по мотивам сказочной повести Э. Т. А. Гофмана “Крошка Цахес, по прозванию Циннобер”, в которой жители маленького города принимают уродливого карлика Цахеса за прекрасного юношу. Такой обман зрения происходит благодаря волшебным чарам, насланным феей, которая жалеет крошку Цахеса. Что бы ни делал Цахес, все вызывает у народа восторг и лестные отклики, и вскоре он делается министром. Под конец один из персонажей повести обнаруживает, что колдовские чары Цахеса заключены в трех красных волосках у него на голове. Когда эти волоски выдергивают, Цахес теряет магическую силу и тонет в ночном горшке с нечистотами. В “Куклах” Ельцин нянчил в колыбели карлика с лицом Путина, а Березовский исполнял роль феи, которая причесывала волосы карлика “волшебным телевизионным гребнем”, тем самым превращая его в глазах всех российских чиновников в мудрого и благообразного президента.
Эта серия “Кукол” вышла в эфир за несколько месяцев до президентских выборов – в то самое время, когда государственные каналы изображали Путина героем и суперменом, показывая его то за штурвалом истребителя, то на капитанском мостике военного корабля. Пародия била по самым больным местам, особенно с учетом небольшого роста Путина, и была им воспринята как личное оскорбление.
Через несколько недель газета “Санкт-Петербургские ведомости” опубликовала “Заявление членов инициативной группы Санкт-Петербургского университета по выдвижению и.о. Президента В. В. Путина кандидатом в Президенты России”. Заявление, подписанное ректором университета и деканом юридического факультета, где учился Путин, было выдержано в лучших традициях коллективных писем-доносов, которые обычно писались под копирку в КГБ. Программа “Куклы” вызывала у авторов “чувство глубокого возмущения и негодования и могла служить красноречивым примером злоупотребления свободой слова”
[395]. Создатели программы, по их мнению, совершили уголовное преступление, пытаясь “ошельмовать с особым озлоблением и остервенением, не считаясь с его честью и достоинством” исполняющего обязанности президента. Вскоре против Гусинского и его группы “Медиа-Мост” начала расследование генеральная прокуратура. Примерно тогда же кремлевский чиновник передал руководителям НТВ список условий, при выполнении которых нападки на канал могут прекратиться. Первым в списке значилось изъятие “первого лица”, то есть Путина, из “Кукол”. Кроме того, телеканал должен был перестать говорить про “так называемую семью” и изменить информационную политику в отношении событий в Чечне, а Гусинскому следовало покинуть страну. Шендерович вспоминал:
Я уговорил Киселева рассказать в эфире об условиях, поставленных Кремлем, – и анонсировать, что в ближайшее воскресенье “Куклы” выйдут в эфир без резинового Путина.
Сюжет лежал на поверхности в готовом виде и был даже не классикой, а – основой основ: Моисей, скрижали, десять заповедей… И, собственно, Господь Бог. Как полагается – невидимый… Никакой резиновой физиономии – только облако на горе и куст в пламени, в точном соответствии с первоисточником
[396].
Глава президентской администрации Волошин выступал в роли Моисея, который принес “оттуда”, с горы, десять заповедей: например, “Не убий – только если в сортире и лицо кавказской национальности”; “Не возжелай федерального имущества своего, ни газа своего, ни нефти своей”. К тому же он “велел, чтобы у вас не было других богов, кроме него: только он, и всё, как минимум на два срока” и “велел не произносить его имени напрасно”. На вопрос: “Как же нам называть его?” Волошин дает ответ: “А никак, просто по должности – Господь Бог. Сокращенно – ГБ”
[397].
Как будто этого было мало, 24 марта, всего через два дня после избрания Путина президентом, на НТВ вышло ток-шоу под названием “Независимое расследование”, где подвергалась сомнению официальная версия взрывов жилых домов осенью 1999 года. В центре внимания оказалась провалившаяся попытка взрыва в Рязани. Ведущий программы расспрашивал бывших и действующих сотрудников ФСБ и жильцов того дома, где были обнаружены мешки с белым веществом, которое вначале опознали как гексоген и которое затем ФСБ объявило сахаром. Хотя программа ничего не доказывала, она, безусловно, вселяла в зрителей большие подозрения относительно того, что ФСБ скрывает правду и что, возможно, ее сотрудники не проводили никаких учений, а пытались по-настоящему взорвать многоэтажку. Путин усмотрел в этой передаче диверсию, выпад в свой адрес, припасенный специально к выборам. Сразу после программы Киселеву позвонил Михаил Лесин, министр по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций. “Он мне сказал только одно: «А вот этого вам не простят»”
[398].
