– О чем вы так напряженно думаете? – вдруг спросила мисс Триплау.
– О вас, – ответил Кэлами, и в голосе прозвучало такое раздражение, словно ему самому ненавистна была необходимость думать о мисс Триплау.
– Интересно, что же?
– Что бы вы сказали, если бы я признался вам в любви?
– Я бы сказала, что не верю вам.
– Хотите, чтобы я вынудил вас поверить?
– В любом случае мне очень любопытно, каким образом вы собираетесь сделать это?
Кэлами остановился, положил руку на плечо Мэри Триплау и развернул ее к себе.
– Если понадобится, то и силой, – заявил он.
Мисс Триплау посмотрела на него. Кэлами по-прежнему выглядел высокомерным и уверенным в своей власти над ней, но только от его полусонной апатии не осталось и следа. Лицо словно открылось и вспыхнуло потрясающей сатанинской мужской красотой. При виде столь странной и неожиданной информации мисс Триплау одновременно взволновалась и испугалась. Никогда прежде она не видела подобного выражения на лице мужчины. Ей доводилось вызывать к себе страстные чувства, но они не казались столь грубыми и опасными, какими представлялись сейчас.
– Силой? – тоном и дразнящей улыбкой она рискнула попытаться довести его до безумия.
Кэлами крепче сжал ее плечи. Под его сильными пальцами кости казались мелкими и хрупкими. А когда он заговорил, то внезапно понял, что произносит слова сквозь жестко стиснутые зубы.
– Да, силой, – сказал Кэлами. – Вот так.
И взяв ее голову между ладонями, склонился, чтобы начать целовать. Целовать злобно, но снова и снова. «Зачем я это делаю?» – мысленно спрашивал он себя. Глупейшая ошибка. Есть другие проблемы, более важные вопросы.
– Ну, теперь вы мне верите? – спросил он.
Лицо Мэри Триплау раскраснелось.
– Вы невыносимы, – ответила она. Но при этом нисколько на него не рассердилась.
Глава IV
– Почему в последние дни вы вели себя так стланно? – Лорд Ховенден выдавил наконец вопрос, который давно вертелся на языке.
– Странно? – повторила Ирэн, стараясь обратить все в невинную шутку и вообще сделать вид, будто ей непонятен смысл вопроса. Но, разумеется, она прекрасно все понимала.
Они сидели под скудной тенью олив. Яркое небо смотрело на них сквозь редкие двухцветные листья. На иссохшей траве у корней деревьев солнечный свет словно разбросал бесчисленное множество мелких золотых монет. Они расположились на самом краю небольшой террасы, вырубленной в крутом склоне, болтая ногами и прислонившись спинами к стволу старого дерева.
– Стланно, – сказал лорд Ховенден, – потому что вы вдлуг стали избегать меня.
– Неужели?
– Вы знаете, что это плавда.
Ирэн немного помолчала, а потом вынуждена была признать:
– Да, возможно.
– Но почему? Почему?
– Не знаю, – с тоской произнесла она. Не могла же она рассказать ему о тете Лилиан.
Ее извиняющийся тон поощрил лорда Ховендена проявить больше настойчивости.
– Как может быть, чтобы вы не знали? – проговорил он не без сарказма и с нотками следователя, ведущего перекрестный допрос. – Еще скажите, что все эти дни живете, словно во сне.
– Только не надо глупостей.
– Велоятно, я глуп, но не настолько, чтобы не видеть, как вы ходите по пятам за этим Челайфелом. – Лорд Ховенден покраснел до корней волос. Его мужское достоинство страдало еще больше из-за этих проклятых «эр», которые никак ему не давались, придавая голосу что-то детское.
Ирэн промолчала, продолжая сидеть, чуть склонив голову набок и разглядывая приземистую рощу олив. В обрамлении квадрата волос ее лицо выглядело печальным.
– Если вас так интелесует именно он, то почему позвали гулять именно меня? – спросил он. – Спутали меня с Челайфелом?
Им овладело желание наговорить ей неприятных, колких слов. Одновременно он понимал, что ведет себя глупо и несправедлив к ней. Но зуд казался нестерпимым.
– Зачем вы пытаетесь все испортить? – вздохнула Ирэн, терпеливо снося грубости.
– Я ничего не пытаюсь исполтить! – воскликнул взвинченный Ховенден. – Я лишь задал вам важный воплос.
– Челайфер меня не интересует.
– Тогда почему вы ходите за ним целыми днями, как маленькая собачка?
Глупость и настырность юнца действовали ей на нервы.
– Ничего подобного я не делаю, – возразила Ирэн. – И вообще вас это не касается.
– Ах вот, значит, как? Отлично! Спасибо, что пледупледили. – И он многозначительно сжал губы.
Потом очень долго ни один из них не нарушал молчания. Несколько темно-коричневых овец с колокольчиками на шее заплутали между деревьями ниже по склону холма. С застывшими печальными лицами молодые люди разглядывали их. Колокольчики позвякивали при каждом движении животных. Нежный перезвон почему-то отдавался в ушах особенно грустно. И столь же невесело выглядело теперь даже синее небо между листьями, меланхолию навевало клонившееся к закату солнце, добавившее, казалось бы, насыщенности красок и серебристым листьям, и серым стволам, и тонкой сухой траве.
Ховенден решился нарушить молчание. От его злости, желания надерзить и уязвить, наговорить Ирэн грубостей не осталось и следа. Пришло понимание, что он свалял дурака и поступил несправедливо – лишь глубочайшей влюбленностью и болью ревности можно было объяснить его поведение. «Челайфер меня не интересует». Теперь он уже верил Ирэн. У него не было повода сомневаться в ней, а если и был? Что толку в сомнениях?
– Послушайте, – сдавленно произнес он. – Боюсь, я выставил себя полнейшим дулаком. Наговолил вам глупостей. Плостите меня, Илэн. Вы же сможете плостить меня?
Ирэн повернулась к нему и улыбнулась. Потом подала ему руку.
– Однажды я вам все расскажу, – пообещала она.
Так они просидели, взявшись за руки, очень долго или всего лишь мгновение – впечатление постоянно менялось. Оба молчали, но были переполнены счастьем. Солнце зашло. Серый сумрак прокрался под кроны деревьев. Между резко обозначившимися на его фоне силуэтами листьев небо побледнело. Ирэн вздохнула:
– Нам надо возвращаться.
Ховенден первым спрыгнул и встал. Затем подал ей руку. Ирэн взялась за нее и присоединилась к нему, причем получилось так, что она оказалась стоящей почти вплотную. Они замерли, чуть ли не соприкасаясь телами. Неожиданно лорд Ховенден заключил ее в объятия и начал целовать. Ирэн издала протестующий возглас. Она сопротивлялась, отталкивая его от себя.
– Нет, нет, не нужно, – просила она с мольбой, отводя лицо в сторону, отклоняясь назад, чтобы избежать продолжения поцелуев. – Пожалуйста, не делайте этого.
