— Ты начинаешь.
— И не только я. Есть еще Роза. Она влюблена в Егора как кошка. Ты даже не представляешь, на что она готова ради него! Но, если что, достанется не только тебе, достанется и Олежке… Ты хочешь остаться без сына?
— Что ты такое говоришь?!
— Я видел ее глаза. Я знаю, о чем говорю… Она опасна… И Егор опасен… Скажи, ты не устала от страха за свою жизнь?
Наташа пожала плечами. В принципе, она могла бы бросить все и уехать с Егором на край света. В принципе…
— А за жизнь Олега?
На этот раз она не раздумывала.
— Устала!
— Я влип в историю, но самое страшное уже позади. Я решу все вопросы, скоро все будет как раньше. Будем спокойно жить, будешь спокойно воспитывать сына… А там и второго родишь.
Наташа провела рукой по лбу. Устала она жить под обстрелом, хотелось домой, в тепло и уют. А еще вдруг захотелось заорать во весь голос, только так можно было сорвать надвигающуюся истерику. Она сжала виски ладонями, села, задрала голову и истерично захохотала. Ну и дура же она! Какая же она дура!
Роза исчезла, Наташа пропала — как ушла к Родиону, так уже третий час ни слуху, ни духу.
Егор сидел на кушетке в больничном коридоре и чувствовал себя родственником больного, чья судьба решалась в операционной. Но ждал он не врача, а Наташу.
Наконец она появилась. Тихонько подошла к нему, подсела рядом, прижалась боком и тихо произнесла:
— Езжай домой.
— Не понял?
— Мы не можем быть вместе.
— Почему?
— Я так решила.
— Он что, не умирает? — Егор кивком показал в сторону охраняемой палаты.
— Ты хоть понял, что сказал?
— Извини.
— Не извиняйся… Я и сама не лучше… Мне так стыдно!
— Значит, Роза нас обманула?
— Родион обманул Розу.
— И кто он после этого?
— Мой муж. И отец моего ребенка… Я остаюсь с ним.
— Но…
— Ты же знаешь, я упертая.
— Ну…
— Я люблю тебя… Очень люблю… Но ты для меня чужой.
— Так не бывает.
— А Родион свой. Сначала был он, потом появился ты. А он все равно остался своим…
— А я — чужой?
— Прости! — Наташа уронила голову на грудь.
— И я должен уехать? — Егора душила обида. Он столько сделал для Наташи, но так и остался для нее чужим. И как это ни досадно, в таком положении вещей была своя логика. Слишком поздно Егор вошел в жизнь Наташи, слишком уж она привыкла к своему мужу, чтобы уйти от него. А еще у них общий ребенок.
— Не унижай себя. Не унижай меня, — едва слышно проговорила она.
Он вздохнул, поднялся, сделал шаг и застыл как вкопанный. Ощущение такое, как будто сердце остановилось. И немудрено, он же навсегда расставался с Наташей.
Он уйдет. Обязательно уйдет. Вернется в свою глушь, запрется в своей работе, постарается забыть… Но ведь не забудет. И любить будет всю жизнь…
Наконец-то Наташа дома! Здесь ничего не изменилось, только горничная новая, и няню заменили. Родион рассуждал правильно, если Корнельский вел игру против него, то, в принципе, он мог завербовать домашнюю прислугу. Был еще Сабельников, его люди стреляли в Родиона. Та же няня могла сообщить ему, в какой аэропорт он отправился.
А охрану Родион не просто сменил, он ее усилил. Корнельского действительно убили. Зарезали в подъезде многоэтажного дома, когда он возвращался от любовницы. Зарезали, обчистили, милиция расследует это дело как ограбление, но Наташа-то знает, что это заказное убийство. А разве Родион не имеет право защищаться? И Сабельников получит свое. Она даже не собиралась отговаривать Родиона. Человек, который пытался убить ее сына, не имеет права жить на этой земле.
А стреляли киллеры не только в Олежку, погибнуть могла и сама Наташа. Родион закрыл своим телом и ее, и сына. Она будет последней сволочью, если когда-нибудь забудет об этом.
Наташа выбралась из ванны. Все, процедуры на сегодня закончились. Сауна, бассейн, джакузи. Осталось только натереться кремом, высушить волосы, подкрасить лицо. Полноценный макияж ни к чему, Родион в больнице, а Егор еще дальше. Она вытерлась, надела халат, прошла в спальню, бухнулась в кресло и развалилась, раскинув руки. Хорошо! Тихо, спокойно, никто не нападает, бояться некого. В доме комфортно, все под рукой, прислуга шуршит, ребенок под присмотром. И в душу никто не лезет.
Но с Егором ей все же было бы лучше. Там у него в лесу настоящая медвежья берлога, там тесно, убого, постоянно нужно что-то делать. Зато Егор всегда рядом, а с ним душа на месте.
Наташа открыла ящик стола, вытащила оттуда стальную фляжку, открутила крышку, сделала несколько глотков.
Трудно было противостоять Егору, отталкивать его. Зато рядом с ним не было пустоты в душе и не было особого желания заполнить ее коньяком. Только первое время, пока душа не встала на место, а потом прошло. Но сейчас Наташа бороться с собой не хотела. Егора нет, а вот коньяк есть… Нет, не будет она бороться…
Мотоцикл тем и хорош, что ездить на нем нужно в шлеме. И кожаные краги на руках не вызывают подозрения. И еще на мотоцикле куда легче уйти от ментов, чем на машине. И дорожные «пробки» для него не препятствия.
Именно с мотоцикла Эрик пытался убить Егора. Подъехал, прицелился, и только Роза смогла его спасти. И чем Егор ей за это отплатил? Черной неблагодарностью?
Сейчас она сама на мотоцикле. Шлем, перчатки, одежда, скрывающая все части тела. На боку сумка с оружием. Машина, правда, не фонтан, битая временем «Ява», но движок работает уверенно, без перебоев, глушитель не прогоревший, колеса накачаны, в баке полно бензина. И, главное, от него не жаль будет избавиться.
Роза чувствовала себя настоящим суперменом. И у нее были причины для гордости. И все же задаваться сейчас нельзя, море не должно быть по колено. Задание непростое, помощников у нее нет, но делать нечего. Впрягся в плуг — паши до упора.
Офис у Сабельникова в центре Москвы, на Малой Бронной. На одной стороне улицы офис, а на другой, почти напротив, — ресторан. Пешком идти меньше минуты, а раз так, то какой смысл брать машину? Послеобеденный моцион никому не повредит. Если, конечно, Аннушка не пролила масло…
А масло уже пролито. Мотор урчит. «Узи» еще в боковом ящике, но достать его не проблема. «Трамвай» наготове, «Берлиоз» уже выходит из ресторана. Сытый, довольный, что-то говорит своему телохранителю, тот ворон не ловит, оглядывается по сторонам. Но Розу он не видел: она сидела на корточках возле мотоцикла, который стоял за припаркованной иномаркой, и делала вид, что копается в инструментальном ящике.
Сабельников наискосок пересек улицу, подошел к крыльцу. Пора! Роза вытащила из ящика «узи», распрямилась. В этот момент ее и заметил телохранитель. Но было уже поздно: «трамвай» разогнался, жертва на рельсах. А скорострельность у пистолета-пулемета бешеная, шансов никаких.
