Ощущение того, что ваше сердце трогают пальцы хирурга, хоть и неболезненное, но не самое приятное.
«Пациент, казалось, пребывал в полном изнеможении. Бренди стали давать в неограниченном количестве».
Только на этом этапе (!) хирург задумался об анестезии.
«Изначально хлороформ не применялся из-за ожидаемого коллапса левого легкого при попадании воздуха в грудную полость, однако из-за реакции пациента его пришлось использовать в небольшом количестве, а затем продолжить манипуляции. Зонд был снова введен, и грудная полость обследовалась не менее трех четвертей часа, прежде чем удалось прощупать нечто похожее на металл, однако сказать наверняка, действительно ли это было инородное тело, не представлялось возможным».
Звучит так, будто в той ситуации было вполне достаточно небольшой дозы хлороформа для легкого седативного эффекта. Хирург продолжил свой эпический поиск проклятого куска металла.
«По всем предположениям кусок металла должен был располагаться в области непосредственно над диафрагмой. Из-за огромного количества гноя он вполне мог сместиться, а под действием силы тяжести — оказаться в нижней части грудной клетки. Когда его там не оказалось, сложно было представить, где еще он мог находиться; описать трудности последующих поисков было бы сложно, если не сказать невозможно».
В анналах ранней хирургии не зафиксировано ни одной операции, которая могла бы сравниться с этой по сложности и опасности. До изобретения рентгена найти маленькое инородное тело, которое могло оказаться в любом месте грудной полости, не убив при этом пациента, было поистине героической задачей.
«Никто, кроме самого хирурга, не в силах вообразить, сколько терпения требовалось для того, что было сделано. Это не хвастовство, а правда. Достаточно сказать, что после общего обследования одной стороны грудной полости последовал поиск по сегментам. Зонд проходил по отверстиям в плевре, которые, как позднее оказалось, не имели нормальной связи с окружающими структурами. В итоге зонд, линейно перемещавшийся по всей поверхности сегментов, под сердцем наткнулся на предмет металлической природы, однако пульсации органа были настолько сильными, что определить что-то наверняка с помощью инструмента было сложно».
Это феноменально. Доктор Купер осуществлял искусные манипуляции рядом с бьющимся сердцем, что стало нормальной хирургической практикой только десятки лет спустя.
Хирург просунул зонд в крошечное отверстие между самым крупным кровеносным сосудом тела и сердцем. Одно неловкое движение, и пациент был бы убит.
«Стало очевидно, что месторасположение куска железа определено, и я попробовал сдвинуть предмет кончиком зонда, чтобы тот оказался в более удобном месте для его извлечения щипцами. Мне это не удалось, и во время маневров инструмент сбился с траектории, по которой он изначально нащупал металл. Пока я пытался восстановить траекторию, что усложнялось опущением некоторых оболочек, я понял, что первоначально зонд достал до куска металла, пройдя между нисходящей аортой и верхушкой сердца».
Это просто ужас! Хирург просунул зонд в крошечное отверстие между самым крупным кровеносным сосудом тела и сердцем. Одно неловкое движение, и пациент был бы убит. Доктор Купер пытался вытащить кусок металла, но раз за разом не мог его схватить. Ни один из инструментов, что подавал ему ассистент, не приносил результата, пока хирург вдруг не вспомнил о щипцах в своем кармане. Именно они ему и требовались.
«После того как кусок металла был повторно обнаружен, зонд ни на мгновение не сдвигался с него, пока пара длинных щипцов для литотомии не схватила и не вытащила этот инородный предмет. Это, однако, заняло несколько минут, поскольку кусок металла было сложно схватить даже после того, как щипцы уже прикоснулись к нему».
Наконец-то! Если даже читать об этом мучительно, вообразите, что чувствовал пациент. Его затянувшееся испытание подошло к концу, рана была перевязана, а он сам отвезен в палату. Его восстановление было долгим и трудным, но в начале августа он чувствовал себя так:
«Наружная рана целиком затянулась. Нет ни кашля, ни боли в правой половине груди. Аппетит хороший, и все функции системы в норме. С левой стороны грудная клетка чуть впалая, но верхняя доля этого легкого прекрасно восстановилась».
Левое легкое было практически разрушено травмой и последующей инфекцией, поэтому состояние пациента было поистине впечатляющим. Доктор Купер заканчивает свой отчет настолько восторженным отзывом о калифорнийском образе жизни, что туристические агентства Сан-Франциско вполне могли бы использовать его в рекламе:
«Поразительное восстановление пациента связано с его веселым нравом, крепким телосложением и воздействием нашего бесподобного климата, в котором пациент с весьма обычной травмой, которому обеспечен хороший уход, просто не может умереть» [20].
Его выздоровление действительно было поразительным. Пять лет спустя появилась новость о том, что
«с того времени он пасет стада на равнинах, женился и завел детей» [21].
Я сомневаюсь, что он лелеял такие надежды, пока лежал на операционном столе и чувствовал, как хирург прикасается к его бьющемуся сердцу.
Часть 5
Поразительные истории выздоровления
Хантеровский музей при Королевской коллегии хирургов в Лондоне содержит одну из лучших в мире медицинских коллекций. Там можно увидеть великое множество законсервированных в формальдегиде органов и экзотических живых существ. Музей был основан в 1799 году, когда британское правительство приобрело более 15 000 анатомических образцов, собранных знаменитым хирургом Джоном Хантером, умершим шестью годами ранее. С момента его смерти коллекция продолжала пополняться многочисленными диковинами, картинами и хирургическими инструментами.
В мае 1941 года на здание музея упала немецкая бомба, уничтожив значительную часть оригинальной коллекции Хантера, в том числе некоторые наиболее ценные экспонаты. Одним из артефактов, навсегда потерянных той ночью, был неполный человеческий скелет, который в XIX веке делил постамент со скелетом слона. Кости принадлежали покойному Томасу Типплу, который в свое время был настоящей медицинской знаменитостью.
