Часто пациенты выздоравливали благодаря добросовестности или изобретательности врача, однако некоторым становилось лучше скорее вопреки полученному лечению, чем благодаря ему.
Вечером 13 июня 1812 года Типпл отправился проведать друга, жившего в Стратфорде неподалеку от Лондона. Он поехал на двуколке, легкой двухколесной повозке, запряженной одной лошадью. Когда он приехал, свободных конюхов не оказалось, поэтому он решил распрячь лошадь самостоятельно. Как только он снял узду, лошадь неожиданно подалась вперед, и одна из оглобель повозки вошла Типплу в грудь с левой стороны. Оглобля вонзилась с такой силой, что вышла ниже правой подмышки, и несчастного Типпла прикололо к стене конюшни, как насекомое в коллекции викторианского энтомолога. Первые люди, подоспевшие на помощь, застали его в сознании, и он даже помог им вытащить большую деревянную ось, пронзившую его.
К всеобщему удивлению, Типпл прошел два лестничных пролета без посторонней помощи, а затем снял пальто и лег в постель [1]. Он прожил еще 11 лет, несмотря на минимум медицинской помощи, которая в основном состояла из откачивания полутора литров крови у него из руки
[46]. Когда он умер в 1823 году, вскрытие показало, что ось с железным наконечником сломала несколько ребер, в результате чего легкое наверняка было проколото.
На протяжении всего XIX века случай Томаса Типпла приводили в пример поразительной способности человеческого тела к восстановлению.
Жизнь хрупка, но в медицинской истории есть множество примеров, как люди иногда могут восстанавливаться даже после самых страшных травм. Часто пациенты выздоравливали благодаря добросовестности или изобретательности врача, однако некоторым становилось лучше, скорее несмотря на полученное лечение, чем благодаря ему.
Один врач, живший в XIX веке, утверждал, что паралич его пациента исчез, после того как в корабль, на котором он находился, ударила молния.
Медицина — это область, где, как известно, сложно установить четкую связь между причиной и следствием. Этот факт позволял бесчисленному количеству шарлатанов делать возмутительные заявления о предполагаемой эффективности их марки змеиного масла. Один врач, живший в XIX веке, утверждал, что паралич его пациента исчез, после того как в корабль, на котором он находился, ударила молния. Другой говорил, что железнодорожная авария исцелила его пациента от ревматизма.
Хотя подобные истории, вопреки предположениям их авторов, являются не слишком убедительной рекламой медицинских чудес, они могут быть примером стойкости человеческого духа.
Блуждающая мушкетная пуля
Роберт Филдинг, 22-летний сын священника из Глостершира, только окончил Оксфорд, когда в 1642 году в Англии началась гражданская война. Будучи страстным роялистом, он вступил в Королевскую армию и 20 сентября 1643 года принял участие в первой битве при Ньюбери, в которой Чарльз потерпел поражение от сторонников Парламента. Филдинг, сражавшийся на проигравшей стороне, был серьезно ранен. Мало кто верил, что он выживет. Несмотря ни на что, он смог продолжить академическую карьеру в Оксфорде, пока через три года победившие «круглоголовые» не сместили его с должности. Он, однако, снова поступил в университет, чтобы изучать медицину, и к среднему возрасту стал выдающимся и любимым многими врачом в Глостере. В 1670 году он даже был избран мэром города.
Тот факт, что он достиг всего этого, впечатляет, потому что он жил с большой металлической пулей в голове. В 1708 году в Philosophical Transactions был напечатан рассказ самого доктора Филдинга о его боевом ранении:
Короткий рассказ о попадании в доктора Роберта Филдинга мушкетной пули и странной манере ее выхода из его головы, где она пролежала 30 лет. Написано им самим.
«Во время первой битвы при Ньютоне, когда шла гражданская война, врачу попала пуля в os petrosum
[47] по орбите правого глаза, которая оказалась раздроблена. Это сопровождалось обильным кровотечением из раны, рта и ноздрей. Хирург тщательно прощупал рану, надеясь обнаружить пулю, но ему это не удалось. На третий день после ранения он лег на солнце и начал обследовать сломанный череп зондом. Он чувствовал трепет мозга, но не смог найти пулю».
Не будет преувеличением назвать эту процедуру операцией на мозге (она едва ли была приятной в полевых условиях). Некоторое время фрагменты кости продолжали появляться из разных отверстий, чему всегда предшествовал странный симптом: челюсть доктора Филдинга смыкалась.
«Как только доктор чувствовал холод, его рот смыкался, и так продолжалось полгода, пока многие кусочки костей выходили у него из раны, рта и ноздрей».
Фрагменты костей стали выходить с чудовищной регулярностью. Плюс этой ситуации состоял в том, что теперь у него в запасе всегда было прекрасное развлечение для вечеринки:
«Когда очередной фрагмент кости должен был выйти, его рот смыкался, и он предупреждал своих друзей, что кость начинает выходить. Это продолжалось шесть или семь недель, и в течение этого времени у него ощущался зуд в отверстии раны, а кость прощупывалась пальцем; он говорил друзьям, что они сейчас увидят, как он открывает рот и достает кость размером не более головки булавки. После этого он сразу же открывал рот».
Почему врач не мог открыть рот и почему выход фрагмента кости приносил ему облегчение? Вероятно, рана располагалась рядом с нижнечелюстным нервом, контролирующим четыре мышцы, ответственные за откусывание и жевание. Сдавливание нерва кусочком кости могло вызывать временный паралич, который проходил лишь тогда, когда давление уменьшалось. Через год рана все же зажила, однако, к недовольству доктора Филдинга, мушкетная пуля так и не была обнаружена.
«В течение десяти или более лет из правой ноздри у него выходила водянистая жидкость, которая затем еще несколько лет текла из левой ноздри».
