Первым на месте происшествия оказался не врач, а местный мировой судья Дж. Д. Макконнелл:
«В 1831 году господин Джеймс Бойл, молодой человек 18 лет, в компании своего младшего брата косил лужайку неподалеку от дома его отца. Как это было у них заведено, перед ужином он снял лезвие с черенка, чтобы его заточить.
Пока он шел к дому, расположенному в нескольких сотнях метров, он наступил на полено и упал прямо на лезвие косы, которое вошло в его грудь под правой мышкой и вышло под левой. Несчастный молодой человек неподвижно лежал со страшным инструментом в груди, пока его брат, проявивший несравненную стойкость духа, медленно не вытащил лезвие, внимательно наблюдая за его изгибом. Последовавшее кровотечение было не таким обильным, как можно было ожидать, и с помощью брата пострадавший дошел до дома».
Семья хотела бы пригласить врача, но в Гаспе, крошечном удаленном прибрежном населенном пункте в самой восточной точке Квебека, это был не вариант. В сноске говорится:
«Когда произошел несчастный случай, поблизости не проживало ни одного медика. Фредерик Гроб, китобой, которого называли “доктор Гроб”…»
Имя, которое явно не внушало доверия пациентам.
«…обычно пускал кровь, вырывал зубы и оказывал другие подобные услуги. Ему хорошо удавалось облегчать страдания больных. Под его наблюдением молодой человек медленно пошел на поправку».
Через пару дней после несчастного случая корабль Королевского флота «Сапфо» бросил якорь у берегов Гаспе. Это была большая удача, так как на его борту было не меньше трех врачей.
«Я незамедлительно сообщил о случившемся бортовому хирургу мистеру Томсону, который направил своего ассистента Спруля к пациенту, чтобы его осмотреть и оказать необходимую помощь. Джентльмен сделал так, как ему сказали. Помню, он отметил, что отсутствие кровохаркания было хорошим знаком».
Кровохаркание свидетельствовало бы о повреждении легкого, чего молодому человеку, к счастью, удалось избежать.
«Поскольку инцидент и его неожиданные последствия были для меня непостижимой загадкой, я попросил доктора Спруля сообщить мне в письме свое мнение о произошедшем».
Корабельный хирург сообщил, что кончик косы, войдя под мышку, оставил рану длиной восемь сантиметров между третьим и четвертым ребром с правой стороны. Затем коса горизонтально прошла сквозь грудь и показалась в той же точке с левой стороны. Доктор Спруль был очень впечатлен:
«Учитывая расположение раны и инструмент, которым она была нанесена, я считаю, что пациент чудом выжил. Могу предположить, что лезвие было повернуто тупым концом к крупным кровеносным сосудам, что их защитило. Если бы острый край был повернут иначе, смертельного исхода было бы не избежать».
«Чудом выжил» — недостаточно сильно сказано. Если симптомы были настолько слабыми, коса каким-то образом не задела жизненно важные органы. Даже если это было так, маловероятно, что коса, прошедшая в том месте груди, не задела плевру — мешок, окружающий легкие. Автор статьи доктор Севелл предположил, что у молодого человека случился коллапс легкого, когда воздух через рану попал в грудную полость, однако прокол был настолько маленьким, что, когда лезвие извлекли, он тут же затянулся, позволив легкому снова наполниться. Неважно, действительно ли это было так, ведь пациенту в любом случае невероятно повезло.
«Остается лишь добавить, что сегодня господин Джеймс Бойл — крепкий и сильный мужчина, который не жалуется на здоровье. Он пошел по стопам отца и стал китоловом. В настоящее время он проживает на юго-востоке бухты Гаспе в округе Гаспе, Нижняя Канада» [9].
Редкий пример того, как Гроб спас пациента от преждевременной кончины.
Отрублен, возвращен на место и сращен
Тема мозговых повреждений вызывала особое восхищение у медиков XIX века. В 1820-х годах между двумя знаменитыми парижскими физиологами разгорелся спор на тему работы мозга. Франц Йозеф Галль считал, что в мозге есть отдельные области, отвечающие за ощущения, двигательные функции и разные эмоции
[58]. Его более молодой оппонент Мари-Жан-Пьер Флуранс оспаривал его теорию, утверждая, что его собственные опыты на животных доказывают работу мозга как «неделимого целого». Хотя такие эксперименты иногда приводили к интересным результатам, они часто были жестокими и неоднозначными с точки зрения полезности, ведь никто не знал, применимы ли их результаты к людям.
Случаи восстановления после серьезных мозговых травм обладали высокой эмпирической ценностью и вызывали большой интерес. Сопоставляя место повреждения и наступившее нарушение какой-либо умственной или физической функции, врачи надеялись больше узнать о работе мозга. Летом 1852 года в New Jersey Medical Reporter была напечатана одна поразительная история, которую автор описал следующим образом: «Случай выздоровления после того, как кусок мозга был отрублен, возвращен на место и сращен».
Случаи восстановления после серьезных мозговых травм обладали высокой ценностью. Сопоставляя место повреждения и наступившее нарушение какой-либо умственной или физической функции, врачи надеялись больше узнать о работе мозга.
Тяжелое и обширное повреждение мозга, за которым последовало выздоровление. Написано доктором У. Мортимером Брауном.
«Рана была нанесена острым топором, которым крепкий и разъяренный мужчина ударил с такой силой, что кусок черепа вместе с оставшейся внутри него частью мозга повис над плечом, держась лишь на полоске кожи».
Доктор Мортимер Браун не уточняет, какие именно события привели к такому повороту, однако фраза «крепкий и разъяренный мужчина» навевает мысли о бурных страстях и театральной драматичности. Разозленный лесоруб отрубил большой кусок с задней стороны черепа своей жертвы, оставшийся висеть только на мягких тканях. Пострадавшей частью мозга, вероятно, была задняя теменная кора, которая в основном отвечает за движение и ориентацию в пространстве.
Врач середины XIX века никогда не упускал возможности достать свои слабительные средства, даже если болезнь не имела никакого отношения к кишечнику.
