Мудрый совет. Если бы только к нему прислушались викторианские любители корсетов!
Убитый зубными протезами
Уильям Гест Карпентер не был ни известным, ни особенно успешным врачом. Много лет он работал хирургом в тюрьмах Пентовиль, Кларкенуэлл и Милбанк, пока сам не стал заключенным. Его посадили в 1861 году из-за того, что он не смог выплатить долги. Он оказался за решеткой в плохое время: всего через несколько лет правовые реформы значительно сократили число людей, осужденных за это преступление.
Было бы грустно, если бы доктора Карпентера помнили только за его время в заключении. К счастью, его ничем не примечательную карьеру озарил один поистине удивительный случай. Хотя доктор Карпентер не был привязан ни к одной больнице, он был членом старейшего медицинского общества в Лондоне — Медицинского общества больницы Гая. На одном из его собраний в 1842 году он рассказал странную историю о пропавших зубных протезах:
«Мистер Г., 35 лет, был помощником мистера Уоттса, выдающегося химика с Эджвер-Роуд, с которым он проживал более восьми лет. Мистер Г. с детства страдал астматическим бронхитом, и похоже, что несколько поколений в его семье стали жертвами заболеваний плевры, легких и трахеи».
Случай смертельного плеврита, который, очевидно, стал последствием нахождения в правой плевре куска слоновой кости, состоявшего из четырех искусственных зубов, который был проглочен 13 годами ранее.
Короче говоря, мистер Г. и его родственники страдали респираторными заболеваниями, то есть поражающими трахею, легкие или оболочку вокруг них.
«За исключением периодических трудностей с дыханием, в начале его проживания у мастера с мистером Г. ничего особенного не происходило. Тем не менее, основываясь на любопытных фактах, ставших известными в ходе вскрытия, я пришел к выводу, что он в определенной степени мучился к тому моменту уже несколько лет. Однако его положительный настрой и преданность делу, возможно, отвлекали его внимание от собственного состояния здоровья. Я впервые встретил его в начале прошлой зимы и ни разу не видел его без лихорадки: его пульс был больше 100, кожа горела, и налицо были другие признаки воспаления».
Пациент попросил дать ему лекарство, но доктор Карпентер ему отказал. Это было вопросом профессиональной этики, поскольку выяснилось, что больной уже обращался к другому врачу. Что бы ни прописал ему другой медик, лекарство оказалось неэффективным, поскольку симптомы не ослабевали всю зиму. Через несколько месяцев пациенту стало хуже:
«В пятницу 13 апреля я получил от него записку с просьбой прийти. У него появилась боль в боку и в груди, которая к вечеру стала настолько острой, что кашлять и говорить он уже не мог. Я немедленно отправился к нему. Он пожаловался на острую боль с правой стороны груди, отдающую в ключицу, которая усиливалась при глубоком дыхании. Дыхание поверхностное и быстрое; пульс 140, довольно сильный; кожа горячая и сухая; язык обложен на корне и по краям, середина красная; запор; сильный кашель».
Прослушав грудную клетку, врач пришел к выводу, что в правом легком была инфекция: звуки дыхания с этой стороны не были слышны.
«Посчитав, что дело в остром воспалении, я пустил из его руки 250 мл крови, не вызвав при этом обморок. Это избавило его от боли: он смог дышать свободно и сказал, что кровопускание всегда ему помогало. Я порекомендовал ему принимать перед сном каломель, сурьму и экстракт колоцинта».
Это лекарственное трио, назначенное пациенту, представляло собой коктейль из крайне неприятных слабительных. Колоцинт, также известный как «горький огурец» или «горькое яблоко», был особенно ужасен. Один писатель, живший в то же время, охарактеризовал его как «сильное слабительное, провоцирующее воспаление слизистой оболочки кишечника, которое ведет к интенсивным спазмам, рвоте и стулу с кровью».
Через три дня, несмотря на все процедуры и лекарства, состояние пациента не улучшилось. Доктор Карпентер посоветовался с коллегой и решил попробовать новый терапевтический режим, который стал полной противоположностью того, что было сделано раньше. Вместо того чтобы интенсивно опустошать кишечник пациента, врач решил его наполнить:
«Больному незамедлительно была поставлена клизма с жидкой овсяной кашей и оливковым маслом. Его диета стала более питательной: в течение дня ему периодически давали немного портвейна и крепкого говяжьего бульона».
Все было кончено через несколько дней.
«Я приготовил все необходимое для клизмы, которая должна была облегчить кишечник и позволить его мышцам свободно сокращаться, и оставил пациента на несколько секунд, чтобы принести вино, которое он мог пить в качестве обезболивающего во время процедуры. Вдруг меня позвали к нему, потому что он стал слишком беспокойным. Я немедленно подошел, но лишь стал свидетелем его последнего вдоха».
На следующий день доктор Карпентер и его коллега провели вскрытие. Они разрезали грудь пациента, чтобы взглянуть на легкие.
«Как только я коснулся скальпелем правой плевры, оттуда вышло много крайне зловонного газа. Внутри плевральной полости с той стороны скопилось два с половиной литра серозно-гнойной жидкости».
Иными словами, жидкого желтого гноя. Попробуйте представить, как выглядели (и пахли) два с половиной литра этого вещества. Оба легких определенно были больны, но на одном из них была другая очевидная аномалия: на поверхности правого легкого было отверстие, «достаточно большое, чтобы поместить в него кончик мизинца». Немного позднее доктор Карпентер понял, как оно появилось:
«Закончив осмотр, я удалял оставшуюся жидкость и свернувшуюся кровь, вытекшую из легочных сосудов, как вдруг увидел странный предмет, который при ближайшем рассмотрении, к нашему величайшему удивлению, оказался куском слоновой кости, разделенным на четыре искусственных передних зуба. Зубы были покрыты коричневатой коркой, и в верхней их части был заостренный кусок серебра, который, очевидно, помогал им крепиться к верхней челюсти».
Эти вставные зубы оказались не в желудке или кишечнике, а в грудной полости! Как они могли туда попасть? Хирург спросил отца покойного, не знает ли он об этом:
«Он сразу же воскликнул, что его сын проглотил их 13 лет назад в приступе кашля, пока еще был подмастерьем. Я снова осмотрел пищевод и, к своему удовлетворению, не нашел ни свежей раны, ни рубца. Единственным отверстием, через которое зубы могли попасть в плевру правой грудной полости, где я их и обнаружил, была фистула
[79] в прилежащем легком».
