Всех бы не стало, сказали мы. Конец.
Вуфи, собака двоюродных братьев моего сына, недавно умерла от старости, но, вместо того чтобы пытаться объяснить ему, что она просто легла на кухонный пол и прекратила существование, мы сказали, что по неосторожности она была сбита машиной. Бууух! Нет больше Вуфи.
Но теперь он хотел узнать, почему умерла его прабабушка по материнской линии.
– Она была невнимательной? – спросил он.
На этом вопросе мы невольно хихикнули, но, в конце концов, это было совершенно не смешно. К тому времени бабушка моей жены уже давно умерла, и, пока она была жива, я общался с ней всего несколько раз. Но тогда я почувствовал слабую и скрытую волну печали по ее потере, ужасную предопределенность смерти. Я попытался вспомнить, как она выглядела, но мог лишь воссоздать более или менее общий образ пожилой женщины. Маленькая, с белыми волосами, в очках. Была ли трость – крайняя форма неравенства?
Мы объяснили ему, что это случилось не столько из-за ее беспечности, сколько из-за того, что она становилась старше и старее. Когда люди становятся старше и старее, рассказали мы, они умирают.
И это было для него новостью. Смерть, насколько он знал до этого момента, – это то, что случается с людьми, если их собьет машина. Или, по более захватывающему сценарию, это то, что случается с плохими парнями, когда в них стреляют хорошие парни.
Он хотел знать, станем ли мы когда-нибудь очень и очень старыми и умрем ли.
И у нас не было другого выбора, кроме как сказать ему, что да, когда-нибудь мы станем очень и очень старыми и умрем, но это случится очень и очень нескоро. До этого момента еще так долго, объясняли мы ему, что когда это случится, то не будет казаться таким ужасным. Но он с самого начала был категорически против такого расклада. Он не хотел, чтобы мы становились очень и очень старыми и умирали. Даже когда-нибудь. Даже очень и очень не скоро.
Однажды вечером, когда жена укладывала его спать, он снова поднял этот вопрос.
– Мамы и папы действительно стареют и умирают? – спросил он.
А моя жена, чувствуя необходимость оградить его от такого ужасного осознания действительности, сказала, что к тому времени, когда он достигнет нашего возраста, возможно, больше не будет никакой смерти, и поэтому, вероятно, ему совершенно не придется беспокоиться по этому поводу. Это было делом весьма отдаленным, и, в конце концов, кто знает, что произойдет за это время. Очень много чрезвычайно умных мужчин и женщин упорно работают над проблемой смерти, объяснила она, и, возможно, им удастся найти ее решение.
– Ты знаешь, что папе иногда приходится ездить в Америку, чтобы писать книгу? – спросила она.
– Да, – ответил малыш.
– Ну вот, книга папы об этом. О том, что в будущем, когда ты вырастешь, возможно, никому больше не придется умирать.
Такая история показалась подходящей подменой рассказу о Рае на Небесах, куда уходят все умершие, и мы не смогли ею не воспользоваться. Возможно, это была не такая уж мощная или выразительная идея, но она отлично подошла в качестве способа облегчить психологическое давление смертности. Проблема смерти была решена – по крайней мере, в нашем доме, по крайней мере, сейчас.
Глава 12
Гроб на колесах для вечной жизни
Осенью 2015 года один мой знакомый купил сорокатрехфутовый дом на колесах, или, если точнее, Blue Bird Wanderlodge 1978 года выпуска. Придав ему вид гигантского гроба, он намеревался проехаться на нем на восток, охватив континентальную часть Соединенных Штатов Америки. Причины такого поступка были во всех смыслах сложными и противоречивыми: будет достаточно сообщить, что это путешествие было направлено на информирование людей о двух разных, но тем не менее связанных вопросах. Первый из них – это прискорбный факт человеческой смертности и необходимость что-то с этим сделать; второй – выдвижение кандидатуры этого знакомого на президентских выборах в следующем году.
Его звали Золтан Иштван – к моменту, когда он начал свою кампанию, я знал его примерно полтора года. Он собирался проехать из области залива Сан-Франциско, где жил, до архипелага Флорида-Кис, а оттуда на север до Вашингтона, где планировал подняться на Капитолийский холм и прикрепить Трансгуманистический Билль о правах, подобно буклетам доставщиков пиццы, к роскошной бронзовой двери Ротонды Капитолия.
В своей статье в интернет-издании The Huffington Post «Почему кандидат в президенты водит гигантский гроб под названием “Автобус Бессмертия” по всей Америке» Золтан изложил причины своего путешествия. «Надеюсь, – писал он, – что мой Автобус Бессмертия станет важным символом набирающего популярность по всему миру движения за долголетие. Это мой способ протеста против апатичной позиции общественности к смерти и к вопросу, хорошо умирать или плохо. Я привлекаю людей к дискуссии с помощью провокационного управляемого гигантского гроба на колесах – дебаты, несомненно, пройдут на всей территории США и, надеюсь, по всему миру. Я твердо убежден, что следующее грандиозное обсуждение гражданских прав будет основано на трансгуманизме: должны ли мы использовать науку и технику, чтобы преодолеть смерть и стать гораздо более сильным видом?»
Впервые я встретил его на конференции в Пьемонте. Нас познакомил Хэнк Пеллиссьер. Золтан, аристократичного телосложения, неоспоримо привлекательного вида, а еще как-то несерьезно похожий на живую полноразмерную куклу Кена, был будто подтверждением существования арийского евгенического идеала. Я сразу понял, что он не был типичным трансгуманистом. Он был вежлив и харизматичен, с ним было легко и непринужденно.
Он дал мне книгу «Трансгуманистическое пари» (The Transhumanist Wager), которую недавно опубликовал сам. Это был громоздкий роман о независимом философе Джетро Найтсе (персонаже, имеющем сходство с автором по некоторым ключевым биографическим фактам), который странствует по миру, пропагандируя необходимость исследований по продлению человеческой жизни. Он завершает создание проекта плавучего либертарианского города-государства Трансгумании – рая, где возможны беспрепятственные научные исследования в области человеческого долголетия, свободной от правил утопии технологических миллиардеров и рационалистов. Оттуда Джетро ведет атеистическую священную войну против теократических Соединенных Штатов Америки.
Пару дней спустя в кафе в окрестностях Мишен-Дистрикт в Сан-Франциско он рассказал мне о том, что роман не понравился ни одному из 656 агентов и издателей, которым он высылал его в прошлом году. Он рассказал, что на почтовые расходы потратил больше тысячи долларов. Самиздат был единственным возможным вариантом, но Золтан был вполне доволен темпами продаж книги и влиянием, которое она оказывала на трансгуманистическое движение. Это, пояснил он, только начало обсуждений. На обложке книги, которую он разработал сам, было изображено его лицо в профиль в негативе с зеленоватым оттенком, заглядывающее в пустые глазницы человеческого черепа. Он первым отметил, что с эстетической точки зрения это не очень удачная обложка.
