– Что вы ответите людям, – спросил репортер, – которые обвиняют вас в попытке играть в Бога?
Мы стояли на улице, богато обрамленной деревьями, в престижном жилом районе, где должна была состояться акция, и Золтан давал интервью для теленовостей Остина. Он был в рубашке и брюках, его волосы были тщательно зачесаны за высокий куполообразный лоб.
– Я бы согласился, что мы, по сути, пытаемся играть в Бога, – ответил он.
Он говорил это для меня – или, во всяком случае, он смотрел на меня, когда говорил это. Бородатый, весь в поту кинооператор, который также был и репортером, просил меня встать с той же стороны, что и он; так казалось, что Золтан обращался к некоему репортеру, а не к этому парню, который, надо полагать, из-за сокращения бюджета был вынужден одновременно совмещать две ставки.
Хотя на самом деле за камерой стоял я, Золтан смотрел, или, точнее, обращался к телезрителям Остина и к людям в Интернете, которые голосуют невидимыми кликами и лайками. Происходившее нельзя было объяснить – будто я прекратил свое существование и растворился в сущности, через которую можно было обратиться к самому миру.
Такое случалось со мной в последнее время. Я стал рассматривать себя как механизм, через который передавались сигналы. Я сидел в автобусе, записывал отрывки разговоров в блокнот, описывал детали окружения или свои ощущения и представлял себя примитивным устройством, машиной для записи и обработки информации. Я оплачивал продукты на кассе в магазине Walmart и представлял себя одним из многих миллионов механизмов в огромной и таинственной системе круговорота благосостояния. Конечно, я понимал, что отчасти это происходило от чрезмерного воздействия на меня механистических идей, но в глубине души я признавал, что всегда ощущал себя именно так. Как выразился Чапек, нет ничего страннее для человека, чем его собственный образ. Нет ничего страннее, чем то, что нам ближе всего.
– И почему вы решили баллотироваться в президенты? – спросил оператор-репортер.
– Я верю, – сказал Золтан, – что мы должны использовать технологии настолько, насколько это возможно.
Его жесты были полны решимости настоящего политика; в присутствии камеры он, не мигая, смотрел мне прямо в глаза; он светился изнутри, как настоящий президент; внезапно он предстал, словно огромный, совершенно пустой монумент его собственной значимости.
– И это включает в себя, – продолжил он, – наше слияние с технологиями. В какой-то момент мы станем больше механизмами, чем человеческими существами. Вот за что выступает моя президентская кампания. Такой диалог я пытаюсь начать.
К нам подошли молодые люди из группы биохакеров Остина, они приехали на предвыборное мероприятие. Их звали Алек, Эйвери и Шон; для трансгуманистов они выглядели довольно странным братством – все излучали техасское спокойствие, на их щуплых телах свободно болтались жилеты.
Рон встретил их в своем репертуаре: избежав традиционных приветствий, он немедленно допросил их относительно взглядов на вечную жизнь.
– Я в деле, – ответил парень по имени Алекс, как будто Рон только что спросил его, не желает ли он унцию травки. – За дело. Пусть все получится. Жизнь – это потрясающе.
– Да? – произнес Рон. Он многозначительно посмотрел на меня взглядом, который я расценил как мягкий намек на наш предыдущий разговор, когда я высказал свои замечания относительно абсолютных суждений об удивительности жизни.
– Есть чем заняться, чувак, – сказал Алекс. – Я не могу умереть в восемьдесят лет. Мне нужно по крайней мере двести лет, чтобы покончить с этим дерьмом. Может быть, двести пятьдесят.
– Серьезно? Ну в смысле, когда ты видишь очень старого человека, что ты думаешь?
– Я думаю, это паршиво, вот что я думаю, – ответил Алекс. – Думаю, что это не может быть приятно.
Мы зашли в небольшой почти пустой двухэтажный дом с высокими потолками – там должно было проходить наше мероприятие. Насколько я знал, это был штаб свободной общины биохакеров; не ясно, кто там жил и жил ли вообще, но это, казалось, была своего рода трансгуманистическая коммуна, или футуристический дом братства. Даже с учетом специфики мероприятия собрание было подавляюще мужским.
Когда мы вошли в нижнюю зону гостиной, то прошли мимо высокого и сильного человека в бейсбольной кепке и плотно облегающей футболке. Он потягивал пиво и разговаривал с маленьким парнем с розовыми прядками в волосах и пирсингом на лице. Высокий парень лениво тянул слова, облокотившись на дверную раму, он выглядел как простой фермер.
– Приятель, – говорил он, – чувак реально загорелся этим кодом, так что я дал ему полные права в своем GitHub.
Молодой парень с длинными волосами в затейливой рубашке с вышивкой в индийском стиле представился нам как организатор группы биохакеров Остина. Его звали Макиавелли Дэвис, но он тепло попросил нас называть его Мак. Родом он был из Сингапура и учился в аспирантуре по биологии Техасского университета.
Пока Золтан изучал описание вечерних сессий с ним, я прошел к столу, где какой-то человек в темных очках и в шлепках и футболке с нарисованным на ней мультяшным пивом возился со сложным на вид устройством. Оно состояло из небольшого алюминиевого чемодана со множеством проводов и электромагнитных реле вперемешку с бесформенными комками магния и пластиковыми стаканами воды.
Парня звали Джейсон, и он сказал мне, что эта установка – прототип разработанного им устройства Heliopatch, которое он описал как «функциональный модуль продления жизни». Он объяснил, что при подключении тела пользователя устройство работает подобно батарее, где магниевая нашивка действует как анод, а тело – как катод. При использовании Heliopatch коррозия магния высвобождает в организм электроны и положительные ионы, тем самым нейтрализуя свободные радикалы, вызывающие повреждение клеток, и замедляя процесс старения. Некоторое время назад он имплантировал небольшую магниевую нашивку во внутреннюю часть левой щеки и проносил ее месяц. Затем он опросил кучу друзей, чтобы выяснить, на какой стороне его головы меньше седых волос. «Все они указывали на левую сторону, – пояснил он. – Абсолютно все».
В гостиной было людно, и Макиавелли начал свою речь. Он рассказал историю, которую я не расслышал, о том, как он несколько месяцев провел в буддийском монастыре в Таиланде. Затем он сказал пару слов о том, что в наше время случится одно из самых грандиозных изменений в человеческой истории; все, по его словам, было «создано и готово к гибели». Повышение активности движения биохакеров, развитие способности людей изменять гены и совершенствовать тела окажут решающее влияние на наше и грядущие поколения. Он сказал, что через пару недель организует поездку группы биохакеров Остина в пустыню. План был в том, чтобы каждый участник использовал особые глазные капли для укрепления зрения (специальную формулу с молекулой хлорина Е6, которую нашли в глазах некоторых глубоководных рыб), усиливающие фотонные сигналы в мозг в два раза, чтобы посмотреть на свет звезд нечеловеческим взглядом. Эксперимент, по его словам, уже был успешно проведен на крысах, а он и его коллеги-биохакеры станут первыми людьми, которые испытают капли на себе.
