Ну что за беда! Вот же навязался на её голову! Зачем только она сюда поехала!
Домой они с Аннет возвращались в гробовом молчании, и, наскоро попрощавшись, Летиция поднялась к себе.
Ну что за муха её укусила болтать о несправедливости рабства! Стоило бы сидеть помалкивать, да восторгаться домом Фрессонов или скатертями на столе!
Но история с поркой слуг в доме дяди Готье задела её за живое. Да и откуда ей было знать, что Жильбер Фрессон — гуманист и сторонник отмены рабства?
Вот правильно говорила ей бабушка: язык — твой враг, Летиция!
Она заперла дверь на засов, задула свечу и долго лежала, прислушиваясь, не попробует ли кто войти. Но было тихо. Потом помолилась мысленно и пришла к выводу, что, наверное, ей лучше как можно быстрее отплыть на плантацию, что бы там ни говорил дядя. Стать врагом Аннет Бернар — совсем ей это ни к чему. И этот «слащавый» Фрессон с его ухаживаниями даром ей не нужен.
И, кажется, впервые она была по-настоящему согласна с бабушкой в таком вопросе.
Этой ночью она спала крепко, её не тревожили странные сновидения, и поутру на полу не было никаких глаз из кукурузной муки. И Летиция подумала — прошлый рисунок, видимо, был просто дурацкой шуткой. Может быть, даже подстроенной руками Аннет.
Глава 5. Бутылка рома, чёрный петух, пять сигар и стручков ванили
— Папа! Да она же просто… просто… сучка! — выпалила Аннет.
Вся покрытая красными пятнами, она тихо рыдала в кабинете отца.
— Святой Луи! Аннет! Да разве можно так выражаться! — воскликнул Готье, но скорее по привычке, а не потому, что хотел одёрнуть дочь.
Сам он, нахмурив лоб, мерил шагами комнату из угла в угол, слушая рассказ Аннет о том, как за каких-то пару часов та почти лишилась жениха усилиями своей новообретённой кузины.
— …и она… она ещё и говорила со мной, — Аннет давилась слезами, — как ни в чём не бывало! А я ведь помогала ей… Советы давала! Отправь её на плантацию, папа! Пусть едет на болота, с глаз долой! Зачем ты вообще оставил её здесь?
— Хватит! — Готье взял дочь за плечи. — Перестань рыдать!
— Вышвырни её! Пусть проваливает к деду, пусть там её лихорадка сожрёт!
— Успокойся! — Готье достал платок и протянул его дочери. — Я придумаю, как избавиться от неё, но в наших же интересах, чтобы она не попала на плантацию как можно дольше.
— Зачем? Пусть катится к аллигаторам! Платья ей покупаешь! А она же… Она же — просто дрянь!
С этим Готье как раз был согласен, но дочь следовало успокоить — как бы её истерика совсем всё не испортила.
— Присядь, Аннет, — он подтолкнул дочь к стулу, плеснул из графина воды в стакан и протянул ей, — вот, возьми, выпей и успокойся. Слезами тут ничего не решишь. Ты же у меня разумная девушка? А теперь послушай…
Готье присел в кресло рядом, закинул ногу на ногу и, сцепив пальцы, обхватил колено. Он смотрел задумчиво в тёмное окно, за которым среди седых нитей ведьминых волос, свисавших с ветвей старого дуба, мелькали редкие пока ещё светлячки. Вскоре нарастающая летняя жара пригонит сюда целые стаи этих насекомых, призрачным сиянием озаряющих леса и болота в долине Арбонны.
Аннет выпила воды и плакать перестала. Прикладывая к щекам батистовый платок, спросила, внимательно глядя на отца:
— Почему нужно, чтобы она не попала на плантацию?
— Я тебе объясню, но ты должна держать язык за зубами. Надеюсь, ты понимаешь, что это в наших общих интересах? — ответил Готье, переводя взгляд на дочь.
Аннет умна — вся в него, и лишнего болтать не станет.
— Мы с твоей мамой не говорили тебе этого, но твой дед, будь он неладен, совсем спятил. Написал новое завещание, в котором отдаёт Летиции Бернар большую часть своего имущества, — Готье вздохнул и добавил тише: — А точнее сказать — он отдаёт ей всё. Всю плантацию «Утиный остров».
— Что? Да как же можно! — рот Аннет округлился. — Почему ты не сказал! Да я её теперь ненавижу ещё больше!
— Я не хотел никого расстраивать раньше времени… Но! — Готье поднял палец вверх. — В его завещании есть одна юридическая тонкость — там написано, что Летиция должна обязательно явиться к нему сама, и произойти это должно до его смерти. Понимаешь? Если это условие не будет исполнено, то завещание можно опротестовать. Его честь — судья Джером — меня в этом вопросе поддержит, и тогда плантацию как минимум поделят на всех наследников поровну.
— И мы что же, отдадим ей половину? — возмущённо спросила Аннет.
— Не половину, а третью часть — ты забываешь про дядю Аллена. Но сейчас-то ей вообще придётся отдать всё, — криво усмехнулся Готье.
— И она об этом знает? — Аннет от возмущения даже икнула.
— Нет, она не знает. Она думает, что наследует просто ферму на полуострове, кусок земли и полсотни рабов. Я сам диктовал письмо помощнику нотариуса и заплатил ему, чтобы тот не послал ей копию завещания. Хорошо, что Жак Перье уже стар и сам больше не пишет бумаг.
— Но, папа! Она что же, может вот так запросто забрать у нас всё? — в голосе Аннет послышались нотки ужаса.
— Не волнуйся, ничего она не заберёт. Я уже придумал, как оставить всё наследство в наших руках. И я знаю, как сделать так, чтобы Жильбер Фрессон перестал интересоваться твоей кузиной в качестве потенциальной невесты.
— И как? — Аннет отставила стакан и впилась глазами в отца.
— Я рассказать тебе пока не могу. Но вот ты помочь мне можешь.
— Чем? Я всё сделаю, лишь бы избавиться от этой дряни! — с готовностью ответила Аннет, вытирая остатки слёз.
— Ты должна усмирить свой гнев и стать ей лучшей подругой. Ездить с ней по магазинам, в оперу, на балы, и постараться задержать её тут, в городе, как можно дольше. Сделай вид, что тебе безразличен Жильбер Фрессон, и даже похвали её за такой выбор — поверь, скоро он сам от неё отвернётся.
— Но, папа! Я что, должна потакать этой дряни?
— Ты должна быть хитрее, Аннет. Чему я тебя учил? Чему тебя учила мама? Никто не должен видеть на наших лицах то, о чём мы думаем на самом деле. Ты должна стать для Летиции лучшей кузиной и удержать её в Альбервилле на неделю, а лучше — на две. Вот и всё, что нужно. Своди её в оперу, покупайте наряды, готовьтесь к балу. Ты же сможешь справиться с этим простым делом? — Готье понизил голос и чуть подался вперёд.
— Да! — энергично закивала Аннет.
— И всё рассказывай мне. Где она бывает, о чём говорит. А ещё забери от неё Люсиль. Я пришлю ей другую служанку. И помни: ни в коем случае нельзя говорить ей о том, что дед Анри переписал своё завещание — она должна думать, что ей достанется только ферма. Можешь рассказывать ей о том, как там ужасно, о комарах, лихорадке, аллигаторах и лихих людях на болотах. И что именно поэтому мы редко там бываем. А теперь иди, умойся и больше не давай воли чувствам, пока она здесь. И не забудь: от того, как хорошо ты умеешь держать себя в руках, зависит твоё… и наше общее будущее.
