— Можете-то можете, да не так всё просто, — вмешался мсье Ларош — маленький лысоватый тип в клетчатом жилете, — мы слыхали, что у вас дела-то из рук вон! А ваш поручитель — мсье Лаваль — отозвал своё поручительство. Так что с вас заступник никакой. А нам тут следует всё проверить, и ежели у вас не всё в порядке, то вот вам и уведомление о досрочном погашении ссуды. И ежели не сможете вовремя погасить, то банк подаст прошение об аресте мадам Дюран.
Мсье Ларош торжественно достал бумагу из папки, которую зажимал потной подмышкой, и протянул.
Эдгар прищурился, забирая листок, и подумал, что, кажется, более безвыходной ситуации у него в жизни ещё не было.
«Продай жемчужину!», — подсказывал ему разум. Но что-то совершенно непонятное, какое-то внутреннее сопротивление не давало на это согласиться, и он отбросил эту мысль. Он не может расстаться с жемчужиной! Должен быть другой выход.
Эдгар бросил короткий взгляд на Лавалей, которые стояли на веранде, разглядывая незваных гостей, и подумал, что ему всё-таки не удалось обмануть судьбу. И каким бы ни был ненавистным для него такой выход из этой ситуации, но нельзя же позволить Фрессонам отправить в тюрьму его мать! А с этого щенка Жильбера станется сделать это ему назло.
— Ну, мсье Ларош, я бы не спешил с такими выводами, — ответил Эдгар, стараясь выглядеть как можно более спокойным, хотя внутри у него всё готово было просто взорваться от злости, — у меня как раз сейчас в гостях мсье Лаваль. И он с удовольствием подтвердит, что по-прежнему выступает моим гарантом. А теперь идёмте. Отдохнёте с дороги, слуги предложат вам по стаканчику джулепа, а я пока я закончу разговор с соседями. И затем вы осмотрите то, что и должны осмотреть, а после поговорите с мсье Лавалем о моих гарантиях.
Он проводил гостей к столику под старыми тамариндами и велел служанке принести им ещё бутылку рома и закуски, искренне пожалев, что вылил всё пойло Томми Баренса. Стаканчиком этой дряни не помешало бы угостить незваных гостей до осмотра имущества Дюранов. Хотя он и понимал, что Жильбер Фрессон просто так от него не отстанет, и даже если он утопит в болоте этих господ, на смену им приедут новые клерки, а то и приставы.
Эдгар вернулся на веранду, чтобы второй раз сделать тот самый шаг, о котором снова будет жалеть, но другого выхода не было. Он извинился перед мсье Лавалем и его дочерью за то, что произошло на балу, и извинения были сдержанно приняты. Но затем над столом повисло гробовое молчание. Благо мадам Эветт уже пришла в себя после мнимого сердечного приступа, появилась с улыбкой радушной хозяйки, и они с Рене Обьером всеми силами стали изображать милую светскую беседу.
А Эдгар сидел молча, глядя в густую темноту кофейной чашки, и ему хотелось нырнуть в её тёмную глубину. Он посмотрел на Флёр и подумал, что бросить всё и вернуться на север подальше от этих болот и безумия было бы единственно правильным решением. Но он не мог оставить мать, которая загнала в угол и себя, и его.
Флёр утопала в каскадах голубого шёлка — видимо, в эту поездку надела своё лучшее платье, и почти не притронулась к еде. Сидела натянутая, как струна, всем своим видом изображая вежливость и скромность, и лишь украдкой бросала взгляды то на Эдгара, то на мадам Дюран. Её не смущали даже крики, доносившиеся с заднего двора, где орудовали Шарль с Грегуаром. Впрочем, наказания ньоров для Флёр были обычным делом.
Подали десерт, и Эветт пригласила будущую невестку посмотреть то ли чайный сервиз, то ли какие-то кружева, но в итоге увела за собой, чтобы дать возможность мужчинам обсудить деловые вопросы.
Эдгар подумал, что он, наверное, не отдал бы свою дочь замуж за того, кто однажды уже бросил её в день помолвки, но мсье Лаваль, похоже, обладал ангельским терпением. А может, и сам поступал так в молодости. Либо же в этом крылся какой-то подвох, но какой именно — Эдгар понять не мог. Сама мысль жениться на Флёр была для него невыносимой, но других путей решения проблемы с долгом он не видел, и поэтому с мсье Лавалем они договорились быстро. Его выходка на балу была забыта, гарантии возобновлены, и будущий тесть, похлопав Эдгара по плечу, сказал:
— Ну, тогда со свадьбой затягивать не будем, — он посмотрел на хмурившееся небо, — через два дня будет в самый раз. Гостей приглашать тоже не стоит, учитывая недавний скандал. Обойдёмся тихим семейным торжеством.
Затем мсье Лаваль подтвердил свои гарантии господам из банка, и мсье Жак и мсье Ларош хоть и были расстроены, но деваться им было некуда — нехотя пройдя по кромке поля и бросив унылые взгляды по сторонам, они вернулись к своему экипажу. Эдгар помог уложить пышные юбки Флёр в коляску и, заснув руки в карманы, стоял, глядя вслед удаляющимся экипажам, не зная, что сейчас произошло на самом деле: он выиграл по-крупному или же проигрался в ноль?
К нему подошёл Шарль и остановился рядом, прямо посреди дороги. Старательно обматывая окровавленную руку куском ткани, он тоже посмотрел на отъезжающих гостей.
— Ну, что сказал Барренс? — хмуро спросил Эдгар.
Шарль провёл пальцами по усам, прокашлялся в кулак и ответил негромко:
— Ну, сожри меня аллигатор, тебе это должно понравится, племяш! Я бы даже сказал: это, мать твою, цельный заговор!
— Заговор? Что за бред? — устало спросил Эдгар. — Так кто ему заплатил? Анри Бернар?
— Не-е-е-т! В кои-то веки я оказался неправ насчёт старого пирата! — Шарль нервно провёл рукой по волосам. — Это был чёртов Рауль Фрессон!
— Что? Старый банкир? — удивлённо спросил Эдгар. — Ему это за каким чёртом?
— А вот этого Томми не сказал. Этого он не знает. Но он сказал, что ему ещё и аванс дали — уже по твою душу.
— По мою? — Эдгар усмехнулся и сорвал ветку с азалии. — А Томми не врёт? Не выгораживает старого пирата? С чего бы это Фрессону желать мне смерти? Нет, ну Жильбер — я ещё понимаю! Да и он-то всего три дня как меня ненавидит, а вот уж Рауля Фрессона я знать не знаю и дороги ему не переходил. Может, Томми всё-таки врёт?
— Врёт? Хех! — хмыкнул Шарль, глядя на свой кулак. — У нас не забалуешь! Уж поверь, Грегуар его разделал, как бог черепаху, после такого все откровенны, как младенцы.
— Так значит, это он утопил отца? — Эдгар прищурился, глядя прямо в лицо дяде.
— Не только утопил. Так он ещё и записку послал чёртову банкиру! А тот прислал сыщика — дело замять по-тихому. Чтобы написали — нападение зверя.
— И приехал Морис Жером…
— Ага! Я говорил, что нечего связываться с этими легавыми! И этот сучёнок тут по уши замешан — это я точно знаю! — воскликнул Шарль. — А ещё сто к одному, что Фрессоны с Бернарами заодно! Вот и пройдохи эти приехали от Фрессонов — выжать с нас денег. Всё сходится!
— Думаешь, Морис Жером заодно с Фрессонами? — спросил Эдгар задумчиво. — Хотя… Знаешь, чего я не пойму… — Эдгар отбросил ветку, засунул руки в карманы и, развернувшись к дяде, произнёс, чуть понизив голос: — Готье Бернар хотел неоднократно купить у нас землю, да ещё и через подставных лиц. Потом в суд подал по этой же земле… А теперь вот Фрессоны со своей ссудой выжимают из нас последнее. Ясно же, что мою мать банкиры просто обдурили, навязав эти кабальные условия. И теперь вот ещё Рауль, который заплатил Томми… Что-то слишком много совпадений… Так много желающих заполучить это место. Вот скажи мне, что такого в нашем участке?
