– Я из тебя «форбса» сделала, ты на мои бабки поднялся, да если б не я…
И дальше как по нотам. Вот он и решил занять, обратился к барыге. Почему не в банк? Там на кредит согласие жены требуют, а Константин не хотел Инге ничего говорить. Решил удивить ее невиданной прибылью.
Андрей посмотрел на Костю.
– Чего молчите, второй папенька? Не ожидали? Слушайте дальше. Май на дворе, Лизка во дворе бегает, Инга о дочке не волнуется, куда ей деться, все заперто-закрыто. Время одиннадцать часов вечера, но светло, тепло. И вдруг! Входит Лиза, голая, вся в крови, икает. Мать за сердце схватилась, Костя к ребенку бросился. Елизавета обычно истерику закатывала, если что-то ей было против шерсти, орала. А тут тихая! Я, когда подслушивал, еле-еле ее слова разобрал. И вот что узнал. Лиза играла во дворе, и вдруг появился дядька, ниоткуда возник, схватил малышку, раздел, бросил голую в заросли ежевики и заявил:
– Передай отцу: если через две недели не расплатится, ты покойница. Потом с Ингой разберемся. Константина в живых оставим, пусть жену и дочь вспоминает.
И исчез. Перепуганная Лиза, пока из зарослей вылезла, вся исцарапалась. Инга ее спать уложила и на мужа налетела. Вот тут он ей все и выложил. Про Михаила, Геннадия, про то, что сам он в этом деле участвовать может, его давно зовут, но он не хочет, про то, что ему надоело быть мальчиком для битья при жене, решил свой бизнес поднять, начальный капитал в долг взял, а отдать не смог. Его обманули, пообещали товар по сходной цене, деньги за него взяли, но ничего не привезли. Мамашка потребовала назвать ей сумму. Узнала цифру, чуть в обморок не упала. Короче, решили они Лизу дома держать. А она такая тихая стала, что даже мне ее жалко было. Сидит на одном месте, не шевелится.
Костя сделал резкий жест рукой.
– Понял, что ты все знаешь. Остановись.
– Еще чего! – фыркнул пасынок. – Ты мне помог? Вот и я тебе не желаю услугу оказать. Через пару суток раздался дикий вопль ночью из комнаты Лизы. Инга с Константином к ней бросились и видят: на полу сажа и никого нет. Хорошо, отец догадался в шкаф заглянуть. Дочь сидит там, трясется, заикается, еле-еле рассказала, что кто-то вылез из камина, пошел в сторону ее кровати, девочка заорала, пришелец юркнул в печь. Это стало последней каплей. Инга решила, что им с Лизой надо «умереть».
Глава 36
Я ужаснулась.
– Хотите сказать, что автобус с людьми уничтожили ради спасения женщины и ребенка?
– Нет, – воскликнул Костя, – я не хотел никого убивать. Вообще! Я встретился с водителем маршрутки, дал ему денег, попросил поставить на заднее сиденье сумку с вещами.
– Шофер согласился? – удивилась я.
– Конечно, – пожал плечами Константин, – желание или нежелание человека что-либо делать, как правило, зависит от количества денег, которые ему платят за работу. Если кто-то отказал в услуге, вы просто не предложили ему нужную сумму. Он меня ни о чем не спросил, только сказал:
– Проверю содержимое. Если бомбы нет, то пожалуйста!
В сумке была одежда, ботинки Лизы…
– Могу предположить, что все складывали вы, – заметила я.
– Да, – подтвердил Константин, – схватил, что под руку попалось в каком-то шкафу, запихнул в сумку. Ингу и Лизу Геннадий вечером восьмого в своем бензовозе спрятал в тайнике для девочек. Он их увез из Москвы. Куда, не спрашивайте, даже под пытками не скажу.
– Что-то мне ваш план не ясен, – сказал странно молчаливый до сих пор Дегтярев. – Ну стоит сумка на заднем сиденье, ну, увезли ее, и что?
Константин потер затылок.
– Маршрутка делает одну остановку в деревне Головлево. Там все пассажиры могут зайти в туалет, ноги размять, кофе выпить в местной забегаловке. Двадцать минут у них есть. В автобусе никогда никого не остается, он припаркован на обочине, заперт. Геннадий должен был тюкнуть маршрутку в зад, помять его. У меня был «заряжен» дэпээсник, он ждал неподалеку. Владимиров задевает автобус и уезжает. Гаишник оформляет аварию, все едут дальше, пассажиры живы, просто задник пострадал.
– Зачем тогда сумка? – спросила я.
– Гаишник мне должен был выдать липовую справку о том, что Инга и Лиза погибли, а мне вернули их вещи. Стандартная процедура. Если кто-то погиб на дороге, сбили, например, пешехода. Он ведь был не голый, на нем одежда, обувь, мобильный. Труп увезут в морг. Если при нем найден какой-либо документ, обязаны оповестить родственников и отдать им то, что нашли при несчастном. Еще справку в двух экземплярах, один отдается родне, другой остается в морге. Мой гаишник привез заполненные бланки. Сумку он должен был забрать и…
– Хорош врать, – перебил Андрей, – поешь, как соловей. Не понял меня? Я по-китайски вещал? Несколько раз повторил: я все знаю. Глупо брехать. Они с Ингой договорились с Геннадием Михайловичем. Тот плохо себя чувствовал, голова у него постоянно кружилась, тошнило. Ни один врач диагноз поставить не мог. Владимирову кто-то посоветовал экстрасенса-целителя. А жена шофера на дыбы.
– Не дам денег на мошенника, не поможет он, только бабки выкачивать будет.
Супруга Геннадия властная, напористая, бескомпромиссная. Генерал в юбке. Сам Владимиров был тихий, спорить с Анной боялся, в семье она была главной. Он типа прислуги. Но ему хотелось к экстрасенсу попасть. На этом Константин и сыграл. План был такой. Геннадий стоит за поворотом, ждет, когда маршрутка тронется, он разгонится, выпрыгнет из кабины, а бензовоз влетит в автобус.
– Выпрыгнуть на ходу не простая задача, – только и смогла вымолвить я.
– Можно насмерть переломаться, – добавил Сеня.
Андрей рассмеялся.
– Вы разве не знаете?
– Что? – хором спросили Собачкин и Кузя.
– Геннадий бывший спортсмен, – пояснил наш клиент.
– Это нам известно, – кивнул Дегтярев, – он занимался гимнастикой, мастер спорта.
– А чем он зарабатывал, кроме того, что баранку крутил, вы в курсе? – прищурился Андрей.
Дегтярев нахмурился.
– Чем?
– Трюками в кино, – подпрыгнул Кузя, – я же вам рассказывал. Из вертолета прыгал, с лошади падал. Потом стал только с автомобилем работать. Ему из кабины вывалиться на полной скорости, как мне два пальца облизать. Влегкую.
– Если Геннадий Михайлович был опытным каскадером, почему он не выскочил из бензовоза? – удивился Дегтярев.
Андрей пожал плечами.
– Меня отчим после вскрытия завещания выгнал. Пока я в доме оставался, он ни с кем взрыв не обсуждал. Могу лишь предположить. Владимиров на самом деле плохо себя чувствовал. Он ночью тайком к Инге и Косте приезжал, они о деталях договаривались, расплатились с Геннадием. Тот пожаловался тогда, что его тошнит, трясет порой в жару от холода, голова болит. Константин спросил:
