Система вознаграждения использует в качестве главной своей валюты дофамин [см. стр. 41]. От среднего мозга, точнее – от вентральной области покрышки [см. стр. 59], аксоны дофаминергических нейронов тянутся до группы нейронов, называющихся прилежащим ядром, в полосатом теле [см. стр. 68] (мезолимбический путь от среднего мозга к лимбической системе) и достигают префронтальной коры (мезокортикальный путь). Эти клетки называются дофаминергическими, поскольку способны направить дофамин в синапсы. По другим путям из вентральной области покрышки дофамин поступает также в миндалевидное тело (эмоции) [см. стр. 63], в гиппокамп (память о событиях) [см. стр. 64], в стриатум (обучение) [см. стр. 68]. Существуют также и другие пути, которые ведут от среднего мозга в черную субстанцию [см. стр. 58].
Теперь, когда вы немного разобрались в этом хаосе электрохимических реакций, вы понимаете, что, когда дофаминергические нейроны возбуждаются, человек испытывает удовольствие, которое побуждает его повторить вызвавшие приток дофамина действия. В памяти остается эмоциональная зарубка и более или менее осознанное впечатление. Но если вы решите понюхать испорченную еду, ваша вентральная область покрышки отметит, что было что-то неприятное, что от этой вещи лучше держаться подальше, и пошлет сигнал в прилежащее ядро, приказывающий выработать чувство отвращения, а также предупредит гиппокамп, что приближаться к еде синеватого цвета не надо никогда.
Доказательства того, что без дофамина система не смогла бы работать подобным образом, были получены с помощью несчастных лабораторных мышей (они обладают на 97,5 % тем же генетическим кодом, что и Homines sapientes). Когда мышкам вводят вещество, блокирующее рецепторы дофамина, они прекращают есть и могут умереть от голода. Если же в процессе эксперимента рецепторы вновь активизируются, животные начинают питаться как ни в чем не бывало.
А эксперименты над шимпанзе (98,8 % генома совпадает с человеческим) обнаружили, что называть дофамин «молекулой удовольствия» не совсем корректно. Многочисленные лабораторные исследования продемонстрировали вопреки прежним представлениям, что нейронное вознаграждение активизируется не в конце информационной цепочки, а, наоборот, еще до того, как действие будет совершено [см. стр. 39]. Или даже так: дофамин поступает в мозг еще до того, как крыса поймет, что именно троекратное нажатие на рычаг заставляет небеса послать ей удовольствие. А когда она понимает, что нужно делать, нейротрансмиттеры наводняют ее мозг, побуждая ее к действию ex-ante (до того), а вовсе не вознаграждая за действия ex-post (задним числом). Новая гипотеза заключается в том, что дофамин не вознаграждает, он скорее побуждает.
Эксперименты над шимпанзе, макаками и другими приматами добавили новых деталей в головоломку системы вознаграждения. Научившись некоему трюку, животные со временем привыкали к удовольствию, получаемому по желанию, а лишившись его (в ходе эксперимента одного ученого-садиста), начинали нервничать. Они демонстрировали симптомы вожделения и зависимости; таким образом, активация дофаминового пути может стать привычкой.
Привычки – повторяющиеся действия, которые весьма полезны для повседневной жизни. К примеру, человек внимательно учится заводить двигатель и совершать последовательность операций, требуемых для вождения автомобиля, чтобы потом совершать эти действия автоматически, не замечая. Привычки служат также и мотором экономики. Регулярно заходя в один и тот же магазинчик и покупая там сливочный рожок, мы запускаем механизм привычки и подсознательную систему вознаграждения. Именно на этой системе зиждется реклама, маркетинг и методы привлечения покупателей, принявшие уже планетарные масштабы и задействовавшие огромный денежный оборот. Вентральная область покрышки покупательницы активируется, когда она видит определенную марку зубной пасты, про которую реклама в телевизоре ей рассказала столько удивительного.
Иногда привычки берут верх над волей и становятся приоритетным фактором. «Хочу» превращается в настоятельную необходимость, настолько мощную, что она может разрушить здоровье, репутацию, карьеру, семью. На этой стадии привычка становится зависимостью [см. стр. 212]. Гамбургер с картошкой, оргазм, интернет, игры, кокаин, шопинг становятся в жизни главным. Обратная сторона пластичности мозга – зависимость от жирной пищи, порнофильмов, компьютерных игр, рулетки, алкоголя, или безудержного накопления, или траты денег, с самыми неприятными последствиями.
Биологи пытаются понять, почему некоторые люди склонны к зависимости: в настоящее время проводятся исследования индивидуальных психологических и нейропластичных путей возникновения зависимостей. В будущем, возможно, они помогут людям избавиться даже от самых невинных, но ненужных зависимостей [см. стр. 212].
В одном из недавних исследований показано, что внутренняя система вознаграждения представляет собой сложный комплекс прошлых опытов, наложенных на сегодняшние переживания, а также на память о прошлом. Эти опыты проецируются в будущее, чтобы принять, как кажется человеку, сознательное и обдуманное решение. Однако на самом деле, к сожалению, именно подсознание влияет на наши действия в значительной степени.
6.4.2. Свобода воли
Недавно, вместо того чтобы читать электронную почту, вы взяли в руки книгу. Пролистали несколько страниц и решили закрыть ее (а может быть, взять другую книгу). Возможно, вы потянулись к телевизору, но вместо этого все-таки дочитали эту книгу до страницы, на которой вы сейчас находитесь.
Жизнь человека кажется последовательностью действий, сводящихся к свободному выбору. Однако, по мнению многочисленных философов и ученых, вся эта свобода выбора не более чем иллюзия. Свободы воли не существует. Читая эту книгу и эти конкретные слова, вы следуете уже существующему сценарию.
Это заявление идет вразрез с нашим повседневным опытом. Допуская, что этот опыт может быть иллюзорным, все же довольно трудно представить себе, что причинно-следственные связи, которым мы привыкли доверять, иллюзорны, как и поставить под сомнение концепцию ответственности человека за его деяния, лежащую в основе всех гражданских и уголовных кодексов мира. Многие мировые религиозные доктрины в своих заповедях и запретах базируются на достаточно широко трактуемом понятии свободы воли. Эта же проблема закономерным образом мучила и мучает выдающиеся умы человечества.
Теперь, когда и вы задались этим вопросом, следует разобрать его детально. Успокоить гормоны стресса, бродящие в мозгу после неприятных открытий, можно, сказав себе, что, во-первых, речь идет о вопросе, на который нет до сих пор ясного и научно обоснованного ответа. Во-вторых, решение в значительной степени зависит от того, насколько точной будет постановка задачи. И, в-третьих, наличие некоторой степени свободы воли все-таки у человека предположить следует. Но все по порядку.
В истории философии не было ни одного мыслителя, от Аристотеля до Канта, кто не задавался бы вопросом о свободе воли. Идеи, циркулировавшие в умах философов эпохи Просвещения, были чрезвычайно сложны и всеобъемлющи. Максимально упрощая, можно определить суть философских дискуссий как борьбу концепций свободной воли и детерминизма (в его основе лежат представления о том, что у каждого события существует причина, следствием которой является именно это конкретное событие). Детерминизм уходит корнями в античную Грецию, однако был возрожден к жизни после открытий Исаака Ньютона, доказавшего, что Вселенная изменяется в соответствии с законами физики, не имеющими обратного действия.
