Как всегда, с помощью сознательных усилий и повторения, матери учения, можно повысить и способность к концентрации внимания. Некоторые специалисты полагают, что большую пользу могут принести и медитационные практики [см. стр. 245], если, конечно, не бросать периодически взгляды на смартфон.
7.3. Обучение
Наш мозг, как известно, начинает учиться еще в утробе матери, плавая в тишине и темноте. Именно там завязываются первые синаптические связи в преддверии информационного цунами, затопляющего мозг после рождения [см. стр. 95]. Постепенно он превращается во все более совершенную самообучаемую машину, самый совершенный в мире аппарат для познания.
Между прочим, в живом мире все учатся – даже растения. Все животные в той или иной степени, но обязательно учатся. И никто не учится столько, сколько Homo sapiens, построивший на основе своей эволюционной способности к познанию целую цивилизацию.
Сегодня человеческий мозг пока еще намного сложнее, гибче и мощнее, чем машины – носители искусственного интеллекта, появившиеся в результате последнего технологического прорыва [см. стр. 261]. Годовалая девочка учится держать равновесие намного успешнее, чем самый умный современный робот. Трехлетний мальчик распознает в движущемся объекте грузовик независимо от его формы, цвета или положения в пространстве. Пятнадцатилетний подросток умеет писать, жонглировать ногой мячом и здраво рассуждать о проблемах мировой политики. Всю человеческую жизнь память запоминает новые и новые события, мозг обрабатывает огромные объемы информации, идет бесконечный процесс модификации личности.
Если подумать, то можно прийти к выводу, что мы сами, наша личность – это то, что мозг создал и знает лучше всего. Способность учиться – самая ключевая способность человеческого мозга, действующая с момента зачатия и до смерти. Люди, семьи, нации прекрасно это знают, хотя порой только теоретически. Не существует лучшего вложения сил и средств, как вложение в развитие синаптических связей [см. стр. 33], в развитие потенциала аксонов [см. стр. 32], в производство миелина [см. стр. 33] в своем собственном мозге или в мозге детей и сограждан.
И не обязательно вспоминать о вундеркиндах, как, например, англичанин Тристан Пэнг, который научился читать и освоил высшую математику в два года, а в двенадцать поступил в университет, или таких, как индонезийский джазист, пианист Джон Александер, который получил премию Грэмми за свой первый альбом в возрасте одиннадцати лет. Механизм функционирования мозга вундеркиндов пока не изучен. Их объединяет потрясающая способность к концентрации внимания и сильнейшая мотивация еще в детском возрасте, превращающая книги или фортепиано в любимую игрушку. Однако следует отметить, что в доме, где родился Тристан, на полках стояли книги по математике, а Джон имел возможность играть на пианино и слушать джаз с младенчества. Если бы Моцарт родился в деревне в далекой Сибири, а не в Страсбурге, в доме с клавесином в гостиной, история музыки могла бы быть другой.
Но таких юных гениев на Земле всего 0,0001 %, остальные 99,9999 % должны прилагать усилия, уставать, чтобы учиться. Когда вам тяжело познавать математические формулы или играть гаммы на пианино, знайте, что это абсолютно нормально. Главное в другом: нравится ли вам эта усталость, связанная с учебой, или вы ее терпеть не можете? Хорошо, когда эта усталость в радость: она свидетельствует о том, что ваши синапсы работают и подготовились к работе на перспективу. Исследования психолога Кэрол Дьюик показывают, что наш мозг становится умнее, когда верит, что может стать умнее [см. стр. 93]. То есть мозг учится лучше, если убежден в том, что способен познать новое, и не верит в дурацкую идею о том, что талант от Бога.
Исследования механизмов обучения показали: чтобы стать настоящим специалистом в той или иной области, научиться хорошо говорить на иностранном языке или овладеть музыкальным инструментом, следует буквально выпихивать себя за пределы зоны комфорта (не теряя голову, конечно), зоны, в которой не нужно напрягаться.
Журналист Малькольм Глэдуэлл в своей книге «Гении и аутсайдеры», в которой он рассказывает про истории успеха, предложил так называемое правило «10 тысяч часов»: человек становится мастером, чемпионом своего дела, если учится или тренируется не менее 10 тысяч часов, то есть в течение 20 часов в неделю в течение 10 лет. Конечно, это достаточно условное время, но суть не в количестве часов. Например, если бы юный пианист, даже выучившись гениально исполнять три пьесы, успокоился и занимался только тем, что хорошо получается, не выходя за пределы зоны комфорта, правило «10 тысяч часов» не сработало бы, он никогда бы не достиг выдающихся результатов. Джон не жил бы в Нью-Йорке с визой EB-1, выдаваемой в США гениям.
Повторение составляет часть процесса обучения, поскольку на его основе работает память [см. стр. 83]: нейроны, активизирующиеся вместе, вместе и передают данные, гласит правило Хебба. Это адаптированная версия правил – на самом деле они записываются в виде сложного математического уравнения [см. стр. 19]. При постоянном использовании синапсы укрепляются [см. стр.]. Бессонная ночь перед экзаменом поможет, возможно, сдать этот экзамен, но толку будет немного: настоящих знаний после такого наскока не останется. Даже гений должен повторять и повторять упражнения, хотя, возможно, будет чуть меньше уставать. Но без повторения гениальность растает. В процессе обучения коротких путей не бывает.
Повторение нужно не только для формирования синапсов: вся система запоминания и обучения полностью зависит от повторяющегося и поступательного прогона информации не только по нейронам; в процессе овладения знаниями участвуют также и глиальные клетки [см. стр. 33]. Астроциты контролируют деятельность аксонов и, когда она усиливается, приказывают олигодендроцитам добавить миелина, чтобы защитить передаваемый сигнал от воздействия другой информации. Доказано, что между количеством белой материи (миелин аксонов) и интеллектом, познаниями и опытом существует прямая зависимость. Наш познавательный аппарат воистину поразителен, но надо уметь им пользоваться и знать, как он работает.
Наши способности к обучению и познанию нового на самом деле практически не имеют границ. Когда мы учим иностранный язык – например, польский или испанский, – в процессе участвуют многие области мозга. А овладение спортивными навыками – например, плавания или катания на коньках – заставляет работать совсем другие зоны в голове, так же как освоение игры на флейте или пианино. Кажется, что мы обладаем не одним мозгом, а несколькими – лингвистическим, спортивным, музыкальным и так далее. Будто в нашем черепе прячутся не только три, а гораздо больше различных специализированных мозгов.
Развитие нейронной сети в детстве и подростковом возрасте проходит несколько важных периодов [см. стр. 97], в течение которых обучение определенным навыкам дается легче (например, в дошкольном возрасте изучение языка не создает никаких проблем), именно поэтому мы в раннем возрасте посещаем школу, бассейн, танцевальный кружок и так далее, и тому подобное… Тут семейные интересы пересекаются с государственными, поскольку именно государство сегодня определяет приоритеты образования.
