Они смотрели друг на друга и молчали, понимая, как больно было всё это говорить. И слушать тоже было больно...
Наконец, Кэтриона вздохнула и произнесла:
— В Лааре тебя послала королева?
— Да. И я даже предположить не мог, что ты едешь туда за тем же самым. Мои мысли были заняты решением совсем другой головоломки. Но когда я увидел медальон Ордена, арры на твоем плече и тебя с печатью в руках над моей сумкой, уж прости, Кэти, рассудок у меня в тот момент помутился.
— А как ты нашел печать? И где она была?
— В лесу. Королева дала мне кольцо, которое помогло её найти, — он поставил рядом с корзинкой ещё один огрызок.
Тепло растеклось по телу, и вино сгладило горечь воспоминаний и откровений. Кэтриона смотрела на Рикарда и думала, что с самого начала Боги подшутили над ними. Она усмехнулась и произнесла задумчиво, глядя на огрызки груш:
— Иногда мне кажется, что боги тоже играют в шатрандж, только вместо пешек на их доске мы, — она перехватила его понимающий взгляд и спросила: — Что нам теперь делать, Рикард?
— Я хочу, чтобы ты вспомнила, кто ты. И у меня есть одна вещь, которая поможет тебе это сделать — твой медальон, который ты отдала мне там, в Талассе. Дотронувшись до него, ты ведь сможешь всё вспомнить?
— А ты не боишься?
— Чего?
— А вдруг я — это не она?
Он улыбнулся как-то загадочно и ответил:
— Я знаю, кто ты, Кэти. И ты тоже знаешь, иначе почему ты спасла меня там, в Лааре? Почему не убила утром? Ведь должна была... Знала же, что я найду тебя. Так почему? Ответь мне, пока этот чудесный «нектар правды» всё ещё действует.
— А, кстати, как ты меня нашел? — спросила она, пряча взгляд в глубине кружки.
— Так же, как и в первый раз, по дубовым листочкам на подковах Барда. Ты ведь не знала, когда украла этого коня, что у него есть свой особый знак? Так что скажи ему спасибо, за то, что мы с тобой сейчас распиваем вино, — он снова улыбнулся, а потом повторил настойчиво: — Так почему, Кэти? Почему ты не позволила убить меня Дитамару? Почему ты хотела сделать это сама утром, но в итоге просто сбежала на моей лошади? Ты не можешь мне соврать сейчас, Кэти, и не думай, что я не вижу, что ты пытаешься!
Она допила вино и поставила кружку. Посмотрела на горящие в нишах свечи, словно пытаясь найти в них силы, чтобы не отвечать на этот вопрос. А потом произнесла тихо, делая паузы между словами так, будто не могла подобрать их правильно:
— Я хотела убить тебя... потому что... я должна была. Ты был врагом, и Орден учил меня так: без любви, без жалости, без страха... И ещё потому что я тебя ненавидела. Ты предал мое доверие... Я так думала... тогда.
— Но ведь не убила? Почему?
— А не убила... потому что... не смогла...
Святая Миеле! Зачем он так смотрит на неё? Прожигая взглядом, затаившись, как тигр перед прыжком, и в его глазах совсем нет синевы...
Ведь ей нельзя говорить таких слов. Она давала клятву. «Без любви...». Рыцарям этого нельзя. А впрочем... кажется, с этой полуночи она перестала быть рыцарем...
— Почему не смогла, Кэти? Почему?
— ...да потому что я люблю тебя! — выдохнула она, впиваясь пальцами в края чаши, и добавила почти обреченно. — И ничего не могу с этим поделать...
Он подался рывком ей навстречу, так, что вода выплеснулась на каменный пол, притянул к себе, и прошептал горячо:
— Иди ко мне...
Его руки оплели её под водой, прижимая. И губы коснулись кожи за ухом, медленно, неторопливо, жарко...
— Я знал, что это ты, — шептал он, целуя её шею, — знал с первой встречи в доме Крэда! Я просто не мог в это поверить! Я люблю тебя, Кэти. Люблю... Всегда любил... Наверное, с того самого дня, как ты появилась в нашем доме в Талассе.
И она запрокинула голову ему на плечо, чувствуя, как эти слова сводят её с ума. Как бьются пульсом на губах, в висках и кончиках пальцев. Как кровь несётся по венам и в лёгких не хватает воздуха, а внутри всё сжимается в сладкий клубок.
Она прижалась к нему спиной, и его руки в мыльной пене скользнули по горячей коже, по плечам вниз... И ладони накрыли мокрую грудь, и пальцы ласкали нежно и слегка сжимали, она выгнулась навстречу его рукам, повернула голову и поцеловала в губы...
— Рик...
— Кэти...
Внутри у неё бушевал огонь. Живая сила, словно растопленное солнце. Слабость ушла, и не осталось следов от тех стальных колец, которыми стягивал её колдун в доме Рошера, и ей больше не казалось, что мир нереален.
Мир стал обжигающе реален и, кажется, она впервые была абсолютно свободна и счастлива.
Первым открылся он. Рухнули щиты и в какой-то момент она, коснувшись его, провалилась...
...в лёгкий бриз, дующий с моря, в душистый летний воздух лавандовых полей, в пение цикад и шелест листвы, в бездонное лазурное небо в кружевной пене перистых облаков. И воздух наполнил её лёгкие, закружилась голова, и чувство счастья проникло в кровь, затопило её всю. Она обняла ладонями его лицо и, глядя в глаза, в которых растворилась вся синева этого бездонного неба, открылась сама...
...рассыпалась солнечными бликами и горячим песком, наполняя его мир красками — алой полосой заката и розовым заревом рассвета, теплом, растворившимся в южном ветре, радугой через всё небо и живым солнцем в ярких шляпках подсолнухов...
Они слились в одно целое, стали золотыми искрами и, подхваченные ветром, закружились, поднимаясь в небо...
— Что это было? — прошептал Рикард потом, когда они лежали, переплетя пальцы, без сил, но и не в силах оторваться друг от друга.
И внутри у каждого из них осталось это тепло, этот золотой вихрь, уносивший их в небо, где-то там, у сердца, он затаился маленькой искрой.
— Это Эйя. Верхний мир, — ответила тихо Кэтриона, — немногим дано его увидеть.
— Как мы попали туда? — он коснулся губами её виска.
— Когда-то айяарры могли это делать, объединяя силу прайдов, я слышала о таком, но... как это смогли сделать мы? Не знаю...
Глава 25. Когда Боги смеются над нами
Это утро было совсем другим. Не похожим на их последнее утро в Лааре.
Они проснулись поздно, лежали долго в объятьях друг друга, и не выбрались бы из кровати раньше вечера, но за дверью уже в третий раз появлялась послушница, предлагая им завтрак. А за окном другие послушницы молотили подсолнухи, смеясь и переговариваясь друг с другом, и Рикард с Кэтрионой решили их не смущать, отложив свои желания до более подходящего момента.
— Ты всё ещё хочешь узнать, кто отдал приказ сжечь твой дом и кто донес? — спросила Кэтриона тихо.
