На восток, значит на восток.
Чуть поодаль за развилкой у изгиба реки виднелась деревенька, на въезде в которую у самого моста она безошибочно определила постоялый двор и направила коня туда.
Большая вывеска с кривоватыми клыкастыми головами и надписью «Три кабана» возвышалась над дверью возле коновязи. Художник был так себе, и кабаны больше походили на медведей с клыками и пятаками вместо носа, но дом и пристройки, сбитые добротно из крепких бревен, и высокие скирды сена на заднем дворе говорили о том, что дела в этом месте идут неплохо. А значит, и кормят хорошо. У коновязи стояло два десятка лошадей, а во дворе — несколько телег постояльцев под присмотром конопатого мальчишки, видимо, хозяйского сына.
Внутри было полно народу. Кэтриона вошла, пригибая голову в дверях, и окинула взглядом разношерстную толпу.
Две паломницы в серых одеждах сидели в углу. Королевский почтовый курьер — нашивка на плече в виде голубя и грубая холщовая сумка, которую он не выпускал из рук даже во время еды. Он быстро черпал ложкой похлебку, очевидно, торопился, оно и понятно — в горах путешествовать надо засветло. Два неторопливых купца в противоположном углу, изрядно подвыпивши, с красными лицами, спорили о ценах на шерсть и лен нынешней осенью. Хорошо одетый господин с тремя слугами и неопределенного вида человек — что-то среднее между студентом и подмастерье.
Кэтриона сняла плащ и присела на лавку в углу справа от входа, продолжая разглядывать народ. За большим столом в самом центре сидели пятеро. Вареная кожа, усеянная шипами на плечах, браслеты-кесты на предплечьях, оружие…
Псы.
Один из них проводил Кэтриону пристальным взглядом и, пожалуй, не слишком дружественным, но она отвела глаза, стараясь не привлекать внимания, и стала стаскивать перчатки. От псов стоит держаться подальше. Особенно сейчас, когда она путешествует инкогнито и её не прикрывает белый ирдионский плащ и медальон.
Видно было, что псы кого-то ждали, отхлебывая из кружек и поглядывая в открытое окно, выходящее на коновязь. Они спорили о чем-то тихо, наклоняясь друг к другу, чтобы никто не услышал. Один из них отвесил ей сальную шутку. Но Кэтриона не ответила, лишь придвинулась дальше в угол. И они отстали.
Подошла девушка, веснушчатая и улыбчивая, поставила на стол плошку яблок:
— Есть жареные куропатки, капуста, пироги с рыбой и уха, — она смахнула со стола крошки краем серого передника и снова улыбнулась, — пиво и свежий сидр.
Кэтриона положила монетку на край стола.
— Ну, милая, тащи-ка сюда сидр и куропатку, да скажи вот что, далеко ли отсюда до Лисса?
— До Лисса? Ну, ежели выехать сейчас, то к закату будете, — ответила девушка и умчалась, прихватывая со стола псов пустые кружки.
Куропатка и сидр не заставили себя ждать, девушка принесла ещё лепешки и кусок молодого сыра с зеленью. И Кэтриона с наслаждением вытянула ноги — дорога её измотала, хотелось отдохнуть, и можно было бы остаться здесь на ночь, но раз к вечеру она будет в Лиссе, то, пожалуй, там и переночует и обдумает, что делать дальше.
Ехать в одиночку в Таршан ей как-то совсем не хотелось. Хотя война с айяаррами шла гораздо западнее Таршана, в Лааре. Да и Лааре принадлежит прайду Ибекс, а Таршан — прайду Тур. Но их прайды связывали тесные отношения, и те, и другие прайды Тверди…
А, впрочем, что там говорил Магнус о пропавшем лепестке печати? «Страж Севера. Прайды Тверди — Ибекс, Тур и Лань». Разве это совпадение, что её путь лежит туда?
Может быть, взять кого-то из братьев? В Лиссе у Рошера квартирует целый отряд, и он обещал ей всяческую поддержку. У неё и письмо есть с собой. Но у Рошера только соколы. Бойцы. От которых за три кварда несет ирдионским огнем. И при виде их люди разбегаются как мыши и уж точно никто и ничего ей не расскажет. С рыцарями Ирдиона люди откровенны только на дыбе…
А ей нужно быть незаметной.
Отодвинувшись глубже в угол, Кэтриона снова достала шкатулку.
Должен же быть какой-то ключ!
С того дня, как она уехала из Рокны, ей больше не снились сны о девочке с огненными крыльями, и шкатулка не светилась алым. Но именно эта загадка мучила Кэтриону больше всего остального. Она погрузилась в Дэйю и смотрела на неё снова и снова, но даже в Дэйе шкатулка оставалась собой. Деревянной, украшенной узором в виде змей, и молчаливой. Никаких подсказок. Никаких следов.
Из раздумий её вырвал чей-то взгляд.
Показалось, кто-то смотрит в спину. Холодом мазнуло по шее. Обернулась. Никого. Но ощущение осталось, и от плеча по спине будто сквозняком потянуло. Она не сразу поняла, что происходит. Только уже когда плечо стало жечь нестерпимо.
Защитные арры!
Те, что перед выездом ей нанесли на кожу в Ирдионе. Три столбика странных знаков по три пары, как шрам, оставленный когтями тигра. Это они горели на плече, предупреждая. Кэтриона услышала топот и глянула в окно.
Вот так не повезло!
Она быстро собрала вещи, ни на кого не глядя, прошла через зал и спросила тихо у девушки в веснушках:
— Тут есть выход на задний двор?
— Да, вон там, — девушка махнула в сторону низенькой двери.
Кэтриона оглядываться не стала, пригнулась в дверях и быстро прошла на кухню, где у печи орудовала огромным ухватом полная женщина, судя по веснушкам — мать девушки из зала. За кухней тёмные сени, а дальше — хозяйственный двор.
Но там ее уже ждали.
Кэтриона сразу его вспомнила — высокий, жилистый, кажется, его звали Драдд. Именно он ударил её стулом по ноге в борделе мистрессы Тайлы.
Какая чума его сюда принесла? И как он узнал, что она окажется здесь?!
Сзади послышались шаги. Кэтриона выхватила баритту, отшвырнула в сторону сумку и плащ, и двинулась в сторону, спиной к стене. Ей нужно пространство.
— Ну, здравствуй, красавица! — хищно ухмыльнулся Драдд.
Он закатал рукава рубахи, обнажив мускулистые волосатые руки, и перехватил баритту поудобнее. С ним были ещё двое. Один с перебинтованным запястьем, и второй, рыжий, со шрамом чере всю щёку.
— Я крикну остальных, — сказал рыжий со шрамом, тоже доставая баритту, и исчез за углом.
Значит, есть еще и остальные! Ах, ну да, теперь понятно, кого ждали эти псы за столом!
Её.
Почему она не догадалась?
Кэтриона вытащила второй рукой кинжал. Этих трое и тех пятеро. Восемь вооруженных мужчин. Один, возможно, ранен. Пусть семь. Но они — Сумрачные псы. А значит… их много.
Расклад был снова не в её пользу.
Вот же гадство! Они её ждали? Заранее? И как узнали, что она будет здесь? И с какой стати им вообще на неё охотиться? Неужели она так сильно прищемила самолюбие Гайры? Видимо, да. Лучше бы она его кинжалом проткнула, думая о себе, а не о репутации заведения Тайлы. Уж Тайла, как-нибудь выкрутилась бы. И быть может, Гайра был бы не так унижен и зол. Но как? Как они узнали заранее, что она будет здесь?
