…и внезапно просыпается, чувствуя, что это уже не девочка, а она — Кэтриона, и её кто-то душит в темноте, зажимая рот рукой. И она пытается схватить кинжал, но он далеко, и тогда она вонзается зубами в руку, и тот, кто сжимает её в объятьях, словно в тисках, шипит:
— Демоны Ашша! Да чтоб тебя!
Грань между реальностью и сном так тонка...
Кэтриона судорожно глотает ртом воздух, понимая — она кричала. В груди больно.
Тепло. Сумрак. Огарок свечи едва виден за неровными краями кружки и этот кто-то, кто душил её — Рикард. Не душил...
Он держал её, прижав к себе и обхватив руками. Обнимал…
— Отпусти меня! — она уперлась руками ему в грудь, и он разжал объятья. — Ты спятил? Что ты делаешь?
Он толкнул её на подушки.
Её лицо — мокрое от слез, и горло сжал стальной обруч.
Проклятье!
Рикард отошел и плюхнулся в кресло, разглядывая ладонь.
— Что я делаю? Ты металась тут и кричала так, будто тебя убивали! Ты хочешь, чтобы хозяева выгнали нас на улицу посреди ночи? Я всего лишь пытался разбудить тебя, а ты снова меня укусила! Да что с тобой такое?
Она встала с кровати рывком и отошла к маленькому окну у противоположной стены, быстро вытерла ладонями щёки.
Слёзы! Вот же гадство! Не хватало ещё ему этого видеть! Будет теперь измываться над ней! Проклятая шкатулка! Она разобьет её и отправит к тварям в Дэйю! Туда ей и дорога!
Сердце билось где-то в висках. Она вдохнула глубоко, чувствуя, как расслабляется сжавшееся горло. Почему так больно? Почему она не может рассмотреть их лиц?
— Ты узнал что-нибудь? — спросила она, не оборачиваясь.
— Да. И это обойдется тебе в немалую сумму, радость моя, потому что эти ушлые крестьяне ободрали меня, как бобры вербу.
— Уж не сомневаюсь, что ты радостно им поддавался!
— А как ещё ты думаешь развязать язык алчному человеку?
— И?
— И?
— И что же ты узнал, пес тебя задери!
— Я не хочу рассказывать это твоей спине.
Кэтриона повернулась и присела на подоконник. Слезы уже высохли, и к ней вернулось самообладание. Рикард спросил, покачиваясь в кресле и не сводя с неё глаз:
— Этот твой сон... То, что тебе сейчас снилось... Оно как-то связано с этим местом, ну тем, о котором я только что расспрашивал?
— Связано? — удивилась Кэтриона. — Не думаю. А что? Что ты узнал, расскажи уже!
— Зубы у тебя, как кошки! Я требую доплату, — ответил Рикард, разглядывая ладонь.
— Хорошо. Буду должна. Так что там ты выяснил?
— Если опустить всякие страшилки про какого-то неведомого зверя, что вышел из земли и всё сжег, и то, что место там проклятое... Ты знаешь, кто такие веды?
— Знаю. А что?
— Это место называется Чёрная Падь — когда-то там было их поселение. Лет пятнадцать назад или чуть больше, — Рикард закинул руки за голову, вытянул ноги на край лавки и начал рассказ, — тогда здесь, по перевалу Kahie'e Hea, проходила граница между айяаррскими землями Ибексов и владениями Лисса. Вернее, по ту сторону горы справа находились земли, которые принадлежат князю Альба, а по эту — князю Солна. И в этом самом месте была граница. Королева даровала все эти земли до самого перевала князю Альба, когда тот стал генералом и Ибексов отсюда выгнали. Это сейчас тут постоялый двор, а раньше тут были священные леса вед. И там, куда ты едешь, было их поселение. Но что-то произошло. Они тут разное плели — выпили мы немало, и пойми, что правда, а что нет. В общем, говорили про какого-то зверя и пожар, что ведьмы накликали на себя проклятье, что огонь упал с неба и что вышли какие-то твари и боролись друг с другом всю ночь. И поселение сгорело дотла, а ведьмы сами виноваты, ибо колдовство — это зло. В итоге все погибли. Как-то так. Это то, что ты хотела узнать?
Веды. Альба. Зверь? Что за зверь? Обугленные стволы деревьев. Пожар? Дочь Альбы — веда, она видела её в Брохе...
Место, где пешка становится королевой.
Князь Альба...
Не такой уж богатый род. Не столь знатный, как посмотреть, но королева благоволит ему. Из командоров заставы в генералы за очень короткий срок. Его взлет был стремительным, и даже поговорка есть: «Взлетел, как Альба». Говорят, они любовники, и это бы всё объяснило. Может быть, то, что здесь произошло, и превратило Альбу в генерала? Альба и есть та пешка, превратившаяся в королеву? Дэйя всегда говорит загадками. И зверь... Тот ли это зверь? И печать. Она была здесь. А может она всё ещё здесь? Может это то самое место?
Всё промелькнуло в голове мгновенно.
— Мне нужно попасть туда.
— Если я спрошу «зачем», ты ведь не ответишь?
— Н-нет.
— Ладно. Я так и думал. Тогда надо ложиться спать, выедем утром. Если, конечно, ты не загрызешь меня во сне. И, кстати, ты обещала платить по вечерам — деньги положишь на стол.
Кэтриона посмотрела на него исподлобья.
— Извини... за руку.
— Миледи извинилась? Что-то небывалое! Видимо, завтра пойдет снег, а не хотелось бы...
Он бросил плащ и куртку на кресло, снял сапоги и улегся на кровать.
— Я что же, караулю нас первой?
— В этой глуши нас можно не караулить. Ложись, — он похлопал рукой по кровати, — завтра будет тяжелый день, выезжаем на рассвете.
— Спать с тобой в одной постели? Пфф!
— По легенде мы муж и жена, так что хозяева не удивятся. Но если хочешь — можешь спать в кресле. Но скажу честно, — он добавил шепотом, — оно жутко неудобное!
Кэтриона посмотрела на него и подумала, что не мешало бы отстегать этого мошенника вожжами. Ведь он специально так сделал! Лежит теперь довольный, ухмыляется!
Впрочем, смущало её совсем другое…
У неё были мужчины.
Орден запрещает любить, заводить семью, иметь привязанности, но остальное — пожалуйста.
Был один в Иртане. Капитан. Голубоглазый высокий блондин, красавец и любимец женщин. Он был галантен, обходителен и быстр. Страсть его всегда была бурной и без всяких сантиментов. И ей это нравилось. Они встречались иногда, когда она бывала там по делам Ордена. Он говорил о службе, о драках и лошадях, и они скакали наперегонки по большому парку в загородном доме его друга. С ним было весело. И просто.
В Эддаре был вельможа. Странный немного и очень богатый. Он курил кальян и витал в облаках, читал ей сонеты и любил долгие вечера, когда солнце тонет в море, а жара сменяется теплом и умиротворением. Любил лежать в горячей ванне и любоваться закатом. А ещё — розовое масло и осыпать её лепестками. И ей это тоже нравилось. Страсть его была неспешной и томной. Лепестки, масло, закат и тепло. И ощущение безопасности. Она вообще любила тепло. Они провели вместе немало прекрасных вечеров.
