— Адела? Собирай вещи и вели заложить карету к утру. На рассвете мы выезжаем.
— В Иртан?
— Нет, — она бросила чётки на столик, — мы поедем в другое место.
***
Горный дом был большим длинным срубом, прислонившимся одной стеной к отвесной скале. В путешествиях между Таршаном и Лааре айяарры всегда останавливались здесь на ночлег. Хозяин дома пас в горах скот, готовил сено для лошадей и дрова, и в доме было тепло и сухо. И даже комнату Кэтрионе в этот раз ни с кем делить не пришлось — комнат в доме было предостаточно.
Как сказал Нэйдар, если повезет, завтра к вечеру они будут уже в Лааре. Жаль только искупаться было негде, разве что в ручье за домом, но вода в нем была такой холодной, что даже зубы свело, и Кэтриона только умылась, решив отложить купание до лучших времен.
Её комната была на втором этаже дома в мансарде с небольшим окном, выходящим в долину. Она шла по лестнице, растирая руками лицо, замерзшее от воды в ручье, когда из тени справа раздалось:
— Спокойной ночи, Кэтриона, — фигура Рикарда перегородила лестницу, появившись из глубины проёма.
Она даже вздрогнула от неожиданности.
— Рикард! Какого... ты прячешься в темноте и пугаешь меня?
— Я просто хотел пожелать тебе сладких снов и спросить, не нужно ли миледи охранять сегодня ночью? — голос его звучал насмешливо, но лица в сумраке было не разглядеть.
— А ты думаешь, псы могут добраться сюда? — спросила она тихо, оглядываясь на айяарров, мирно беседующих за столом у камина внизу.
— Не думаю. По дороге мы встретили лаарский патруль и несколько сторожевых драйгов — сюда псы уже не проедут, но мало ли, может ты уже привыкла засыпать под моей охраной?
И Кэтриона сделала шаг назад, на ступеньку ниже. Его голос и то, как он сказал всё это... сердце сделало предательский скачок и сладко замерло.
Нет! Нет Кэтриона, даже не думай! Держись от него подальше...
Эта игра становится слишком опасной.
— А может это милорд после недавних сновидений боится спать один? Или ему просто захотелось пообниматься? — сказала она насмешливо, стараясь задеть его, оттолкнуть.
Получилось.
Он ответил не сразу. Отодвинулся в сторону, пропуская её, и произнес тихо:
— Если что — моя комната через стену.
Она ушла, но подумала, что зря она так сказала. Она не хотела делать ему больно, но... так будет лучше.
Этой ночью шкатулка снова откликнулась...
— Простите, милорд, но я не могу принять ваше предложение, и вы ошиблись, моя дочь ничего такого не умеет! — мать девочки стоит, обхватив себя руками, и голос её глухой.
— Послушайте, я не ошибся, я сам всё видел, и я понимаю ваши опасения. Но поверьте, я никому, никому не расскажу — вам нечего бояться. Вы в безопасности. Я дам вам дом и денег, вы будете жить в достатке.
— Милорд, простите, я же сказала, вы ошиблись!
Девочка смотрит сквозь щель в двери.
Ну почему, почему мама не соглашается?
Она не знает, откуда взялся Бертран, но сейчас он стоит в их единственной комнате между продавленным топчаном, на котором они спят с мамой, и плетеным сундуком с их скромными вещами, и он... он совсем не опасен. И он выглядит так странно в их убогой комнате, в своих новых рыжих сапогах наездника, бархатном камзоле и шляпе, и перстень с сапфиром на его руке сверкает.
Конечно, он может им дать и дом, и еду! Да одна его лошадь стоит, как целый дом, и он всего-то хочет, чтобы она танцевала! Ей же не трудно! Ну почему мама не соглашается?
Он подарил девочке новое платье и коробку конфет. И сказал, что сделает так, что они ни в чем не будут нуждаться. Но когда мама узнала о том, что она танцует, то ужасно кричала на неё и отобрала платье и туфли. И теперь ей больше нельзя танцевать. Но Бертрана она сюда не приводила, он сам как-то их нашел.
Сегодня она опять собирала мидии и продала целую корзину, а потом... потом деньги у неё забрал Хромой Брайзз, сказал, что теперь она должна платить ему, потому что Рыбацкий рынок — его территория. Хорошо, что большую часть денег она успела спрятать под камень, но он сказал, что, если она будет давать ему так мало, в следующий раз он её побьет. А он и побьет. Когда она танцевала под мостом, то видела таких же, как она, работающих на Хромого Брайзза. Одна девочка была слепа на левый глаз, говорили, потому что однажды он ударил её по голове своей палкой, на которую опирался при ходьбе.
Уж лучше бы мама согласилась!
Но мама в ярости, она едва сдерживается, стоит, набросив на плечи чёрную шаль и голос её холодный с отголоском стали.
А Бертран почти умоляет, и девочка слышит отчаянье в его голосе.
— Уходите, милорд!
Когда он уходит, девочка заглядывает в комнату. Мать стоит и смотрит в окно, обняв себя руками, а потом произносит голосом глухим и почти чужим:
— Однажды ты нас погубишь.
Глава 17. Лааре
На следующий день тоже встали до рассвета и ехали быстро, до полудня нужно пересечь перевал, на котором после обеда всегда начинается ветер.
Снова растянулись цепочкой по крутому склону. Внизу, в глубоком ущелье, где река проложила свой путь среди тесных скал, пылали огненные рощи кленов в осеннем убранстве.
И дальше — склоны гор в пятнистом разноцветье всех осенних красок были похожи на лоскутное айяаррское одеяло: желтый абрикос, красный бересклет и рыжеющий вяз перемежались тёмными стежками пирамидальных тополей и сине-зелёных елей.
Они ехали выше среди розовых цветов безвременника, устилавших путь по обе стороны, и зарослей ежевики с кистями иссиня-сизых ягод, и небо было таким безмятежным и чистым, что если бы не алые шапки кустов барбариса по обе стороны тропы, можно было поверить, что внезапно пришла весна.
Ветра не было. Туман, пронизанный первым утренним лучом, как ночной зверь, застигнутый врасплох, спрятался в ущелье, а потом и вовсе растаял.
Кэтриона ехала впереди с Нэйдаром, слушая его рассказы о Лааре, и Рикард злился.
С самого утра у него было чувство, что она его избегает. Старается не смотреть в его сторону и ехать от него как можно дальше. Словно увеличивая расстояние, она хотела оказаться в безопасности. Почему ему так казалось?
Почему-то. Потому что... он знал её.
Так бы сделала его сестра...
Этот разговор с Нэйдаром, ни о чем... Кэтриона делала ему комплименты и смеялась над его шутками, глупыми шутками, но Нэйдару это нравилось.
