— Утром завтра эфе Эйгер вас примет, — сказала она.
Шла, деловито указывая на комнаты и небольшой зал с камином:
— Ужин накрыт здесь. Кто желает помыться с дороги, Айра проводит.
Кэтриона желала. Она вообще желала упасть в тёплую воду и заснуть в ней, если бы такое вообще было возможно. Только сейчас она поняла, насколько устала.
Итак, она в Лааре.
Прошлась по комнате, которую ей любезно предоставили.
Камин пылал ярко, слева и справа кресла, и дрова в большой корзине. Огромная, почти королевская кровать, над которой балдахин из зеленой ткани и лёгкие занавеси по бокам. Комод, столик, зеркало и светильники. Четыре окна образуют эркер, укрытый портьерами, и рядом кушетка, а внизу под окнами где-то в темноте — ущелье, в котором едва слышно шумит река.
Кэтриона упала на кровать, раскинув руки.
— Боги, как же хорошо! — воскликнула вслух.
Айяарры заботливо принесли её вещи и сложили на сундук у входа. Но прежде, чем пойти помыться, переодеться и спускаться к ужину, Кэтриона закрыла глаза и погрузилась в Дэйю.
Она должна увидеть место, где лежит печать.
Но...
Поисковая нить распалась.
Рассыпалась на тысячи тлеющих углей, образовав огромное пепелище позади замка. Чёрная трава, чёрные деревья, чёрная земля. Угли мерцают и пульсируют алым, и их так много! Целое поле.
Вернее, лес.
Чёрный лес стоит, воздев кверху обугленные руки-ветви...
В призрачном свете Дэйи под ним шевелится черная трава, хотя ветра нет, и корни деревьев торчат из неё петлями. И не корни — щупальца. А земля и не земля вовсе, под её обугленной запекшейся коркой зыбко — стоит наступить, и нога медленно погружается в пепел, словно в болото, и оно утаскивает тебя вниз, и корни-щупальца сразу оживают, тянутся жадно...
Кэтриона поспешно отдернула ногу.
Это граница между мирами — Врата в Дэйю. И они сейчас открыты.
Грань мира здесь так тонка, что видеть Дэйю можно даже без погружения.
Но где же печать?
Пепелище огромное, оно размером, наверное, с этот город, что лежит за окнами замка, и идти туда Кэтриона не рискнет. Никаких сил ей не хватит, чтобы вернуться оттуда.
Проклятье! Такого она точно не ожидала...
Она встала и подошла к окну, глядя туда, где в туманных полях Дэйи скрывались Врата.
Ночь, полная ярких звезд, раскинулась над ущельем, а на той стороне ничего не видно, лишь граница леса — более темная неровная линия отделяла небо от земли.
Что же там такое, в этом лесу? И как ей теперь найти то, что она ищет?
Печать точно там, потому и Врата открыты. Неужели лаарцы не знают об этом? Или знают? Только, если знают, почему ничего не сделали до сих пор? Или, быть может, они сами открыли Врата? Но зачем? Выпускать Зверя? Возможно, ведь идет война...
И кто эта женщина в голубом платье?
Вопросов было больше, чем ответов. И ей нужен кто-то, кто ответит на них. Может, поговорить с верховным джартом Ибексов? Сказать, кто она. Ну, а если они сделали это сами? Тогда...
Тогда она может отсюда и не вернуться.
— Проклятье!
Она решит завтра. Сегодня ей нужно отдохнуть. Туры планировали остаться тут на пять дней, так что время у неё есть.
Она вернулась из купален, села на кровать и достала шкатулку.
Может быть, попробовать подобрать слово? Если Рикард прав и шкатулка открывается словом, ведь можно попытаться. Она принадлежала девочке, много ли у девочек заветных слов?
Она села в кресло, напротив камина, вытянула ноги к огню и, положив шкатулку на колени, накрыла руками.
«…Спрячь это! И беги! Так быстро, как только сможешь! И не возвращайся!».
Шёпот матери, взволнованный и горячий, почти обжигает лицо. Она сует в руки девочки сверток — тряпицу вытертого красного бархата, и подталкивает её в спину.
Чья-то рука хватает её за плечо, но она впивается в неё зубами, вырывается и бежит. За ней гонятся с криками и проклятьями, но разве они смогут догнать её в хитросплетении дворов и улиц Рыбацкого квартала?
Она прячет сверток в тайник, тот, в котором хранит свои нехитрые украшения, деньги, вырученные за танец, и рыболовные крючки. Мама сказала ей не возвращаться, но разве она оставит её одну? 1516ea3
И она мчится обратно, не разбирая дороги, не смотря под ноги, не замечая грязных луж и пятен помоев...
Их дом уже горит. Огонь лижет небо дымным языком, трещит и шипит дерево, люди стоят вдалеке, но никто не пытается его тушить.
Она видит храмовников в белых плащах, в сапогах со шпорами, кольчугах и перчатках с крагами, на каждой из которых голова сокола. Бутыли с огнем, и мать в крови, связанную, лежащую прямо в пыли у их ног.
Он подошел сзади, она не слышала, завороженная танцующим пламенем...
— Вот ты где, маленькая тварь! Зуар! Держи её!
Ей заломили руки за спину и связали, хоть она и пыталась отбиваться, но куда ей против двух рыцарей!
— Крэд? Вот твоя птаха, поймалась! Куда её теперь, в Ирдион?
— Нет, сначала в Обитель Тары. Пусть подержат её там несколько дней. И глаз с неё не спускать. Скажи, пусть запрут в подвале каком-нибудь. Я вернусь за ней, как всё уляжется.
Глава 18. День странных открытий
— Расскажите о Зафарине, найрэ, я так люблю слушать истории о далеких местах, где никогда не бывал! Поверьте, в моем лице вы найдете благодарного и очень внимательного слушателя.
Его звали мэтр Альд. Он сел рядом с Кэтрионой, и его лицо в морщинах, потертый коричневый камзол без одной пуговицы, и его интерес к ней, такой искренний и неподдельный, внушали уважение.
Он подошел к ней на завтраке, расшаркавшись церемонно и представившись по всем правилам королевского двора, и Кэтрионе стало не по себе.
Ведь она ничего, совсем ничего не знает о Зафарине! Она вообще никогда там не была! Что ей сказать?
Этим утром за столом собрались Туры, она и Рикард, от Ибексов пришел мэтр Альд и Ирта — бородатый и мрачный глава клана с длинными волосами, собранными в хвост кожаным шнурком. Сегодня он был за хозяина, сказав, что эфе Эйгер появится позже.
Ирта и Нэйдар сидели наискось и иногда перебрасывались ничего не значащими репликами о погоде и дороге, а в остальном молча ели, глядя в свои тарелки. Вокруг стола суетилась служанка — круглолицая, в большом белом чепце, она подливала вино, переставляла блюда и улыбалась, видно было, что ей нравились Туры.
