На полу лежала разбитая глиняная бутылка, и в комнате запах вина. Камин давно погас, а её постель выглядит так, словно её крутили на мельничном колесе.
Что с ней вчера было?
Головная боль. Жар. Странные видения. Но сегодня ничего не осталось.
Ей всё это приснилось?
Нет. Не всё.
Рикард...
Он был здесь... окно... танец... поцелуи...
Святая Миеле!
Кэтриона прижала ладони к лицу и почувствовала, как кровь приливает к щекам.
Как она могла?!
Айра распахнула портьеры и створки окна, впуская сырой прохладный воздух. На улице шел дождь.
— Я сейчас камин растоплю, — служанка быстро собрала осколки и вышла.
В комнате потянуло сквозняком.
Но Кэтрионе не было холодно. Она встала, прошла босыми ногами по каменному полу и выглянула в окно. Пропасть, внизу которой узкой лентой вьётся река, прорезавшая себе путь среди скал. Ветви можжевельника в россыпи сизых ягод и капель воды, бисер дождя висит на нитях мха, ветвях сосен и паутине. И где-то внизу на уступах сидят мокрые галки, а над ними северный ветер гонит низкие тучи, временами накрывая серой пеленой верхние этажи башен замка.
И она хотела вчера шагнуть в эту пропасть! И шагнула, если бы Рикард её не остановил...
Дэйя сводит её с ума. И эти Врата, которые совсем рядом, только шагни. Это они звали её ночью. Нельзя больше оставаться здесь! Завтра утром она должна уехать!
Но как только первое потрясение ушло, мысли опять вернулись к Рикарду, и она снова почувствовала, как пылают щёки.
Как она будет смотреть ему в глаза?
...вспоминая его прикосновения...
Почему она набросилась на него с поцелуями?
...и она до сих пор ощущает их на губах...
Почему её до сих пор лихорадит, стоит только вспомнить, как он её обнимал? Как его губы касались её шеи, как пальцы ласкали кожу…
...ей это нравилось и она снова этого хочет...
Он — шпион королевы, он не друг ей, и они по разные стороны. И, слава Богам, он не знает, кто она такая! Нет! Нет! Ей лучше держаться от него подальше, избегать его всеми силами, быть холодной и сделать вид, что она ничего не помнит. Как тогда, в Чёрной Пади.
Нужно скорее прочесть книгу, и больше её здесь ничего не будет удерживать. Завтра же нужно уехать отсюда!
Только вот сегодняшний сон...
Она поспешно достала из сумки шкатулку и села кровать, обхватив руками колени. Шкатулка всё ещё была заперта.
Девочка, танцующая вайху...
Прекрасный дом и сад. Дедушка Ассим — первое лицо, которое она смогла разглядеть в этих видениях, город среди пустыни, корабли с красными парусами... и наффирский стриж.
Маленькая птичка с алым пятном на груди. Та самая, которой она видела себя в Дэйе.
Что всё это значит? Неужели она, как ведьма Эрионн, начинает сходить с ума и видеть в Дэйе не то, что было, а то, что хочет видеть? Дэйя чувствует желания и отражает их... Так неужели она так отчаянно хочет вспомнить своё прошлое, что готова слепить его из чьих-то чужих воспоминаний? Из воспоминаний разных людей? Почему ей кажется, что все эти воспоминания её?
— Утка в яйце, а яйцо в треклятом зайце! Да сколько же можно! — пробормотала Кэтриона, сжимая шкатулку. — Если ты не откроешься сегодня, я сожгу тебя в камине!
Ей не нужны больше эти видения!
Она не хочет сойти с ума.
***
Она его избегает... Это же яснее ясного!
Дождь утих, и вечер лег на Лааре серой пеленой низких облаков. В большом зале горел камин и множество светильников. Служанки в дальнем конце накрывали праздничный ужин. К вечеру приехал Дитамар — младший брат эфе Эйгера, и всё завертелось. Из подвала принесли бутылки, явились музыканты и Нэйдар ходил довольный, похлопывая себя по поясу, где висел кхандагр.
— Сегодня я покажу этому выскочке, что такое настоящая сила, — бормотал он, то и дело поправляя ремень.
Как оказалось, Нэйдар жаждал реванша за свой прошлый проигрыш Дитамару. Но, глядя на его соперника, Рикард и медной леи не поставил бы на Нэйдара.
Где Кэтриона?
Служанки сказали, что она проснулась около полудня. Но весь остаток дня её комната была заперта, она не спустилась к обеду, он заметил её на галерее, ведущей в библиотеку, но едва она увидела, как он махнул рукой, тут же отступила назад на лестницу и исчезла.
Она прячется от него...
Он был в ярости. На себя, на неё, на весь мир. На то странное непонятное чувство, которое поселилось внутри. На свой страх... Он боялся за неё теперь. Он боялся, что она может снова сгореть, снова шагнуть в пропасть, боги знают, что ещё может с ней случиться! А его в этот момент не будет рядом.
Потому что она не хочет его видеть...
И он почти ненавидел её за это. За то, что он отчаянно жаждет с ней поговорить и узнать, наконец, всю правду, а она прячется от него.
Вот же глупая девчонка! Она не боится быть раненой или убитой, зато больше всего на свете она боится доверия.
Именно такой она и была. Его Кэти...
Завтра они возвращаются. И что будет дальше? Она снова исчезнет? Обрушив ему на голову весь мир, вычеркнув все эти годы тренировок и оставив его снова с разбитым сердцем?
Ну уж нет! В этот раз он не позволит такому случиться!
В центре зала лаарцы и Туры стали в большой круг, пришел палмеро с барабаном и начал отстукивать ритм. Нэйдар и Дитамар, сняв рубахи и вооружившись кхандагарами, вышли в центр, и бой начался.
Дитамар был похож на тигра, уверенного в себе и собственной победе, наслаждающегося тем, что жертва не понимает, что обречена. Он скользил по краю круга, делая молниеносные броски и выпады, падая и перекатываясь, припадая к полу. Он играл на публику, стремясь к красоте движений, и только его взгляд, прикованный к Нэйдару, не отпускающий соперника ни на мгновенье, говорил о том, что эта игра — лишь игра. А внутри него живет зверь, всегда готовый к единственному смертельному броску.
По сравнению с ним Нэйдар был больше похож на буйвола. Красный и потный, он бросался с недюжинной силой, но Дитамар всегда уходил от удара. Они кружили — буйвол и тигр, и с каждым разом лезвие Дитамара подбиралось всё ближе и ближе к противнику. Палмеро выстукивал ритм на барабане и бой уже подходил к концу, алые полосы краски на теле Нэйдара указывали на те раны, которые нанес бы нож-коготь, будь он настоящим. И этих полос было достаточно, чтобы понимать, что упрямый Тур давно лежал бы в луже крови. Последний бросок — и алая полоса прошла по горлу Нэйдара. Палмеро остановился, и стоящие вокруг лаарцы бурно зааплодировали.
