— Один господин хочет видеть тебя, говорит, что он твой друг.
В коридоре темно, лишь пламя свечи на подставке трепещет и мечется, вырывая из темноты лицо в капюшоне.
Это Бертран. Нос с лёгкой горбинкой, тёмные волосы...
— Послушай, я знаю, что случилось, — он опускается перед ней на колени, — я приехал забрать тебя отсюда пока за тобой не вернулись рыцари.
— И куда мы поедем?
— Ко мне. У меня большой дом, будешь жить там, как моя дочь, у тебя будет хорошая одежда и еда, о тебе будут заботиться, и все будут тебя любить. И у тебя будет брат.
— А как же моя мама? — спрашивает девочка срывающимся голосом.
Бертран прижимает её к себе и шепчет на ухо.
— Боюсь, ты уже никогда её не увидишь.
Слёзы сами бегут по щекам, и она рыдает беззвучно, но Бертран не отпускает её и снова шепчет:
— Не плачь, я не дам тебя в обиду. Всё будет хорошо.
— Милорд, скорее бы! Мне надо вернуть ключ на место, пока не хватились, — срывающимся голосом говорит женщина в тёмном плаще.
Бертран снимает с руки кольцо с большим красным камнем и протягивает женщине со словами:
— Как и договаривались.
А на его руке ещё одно кольцо с большим синим сапфиром, и на груди перевязь с пряжкой, на которой герб — белый журавль в золотом колесе...
Кэтриона открыла глаза.
На улице уже светло, но утро совсем раннее, серое и безоблачное. Рикарда рядом нет. Постель вся скомкана, и камин давно погас.
Но тело всё ещё помнит жар прошлой ночи.
Только...
Она вскочила и принялась спешно натягивать одежду.
Святая Миеле! Вот уж воистину, кого хочешь ты наказать — делаешь слепым и глухим! Да как же сразу она не поняла! Как не догадалась! Ведь всё же было очевидно! Сапфир на руке Бертрана! Этот самый перстень она видела вчера в руке Рикарда. Камень его семьи...
Боги милосердные! Ну, конечно!
Благородное происхождение. Изящные манеры. Семья из Талассы, погибшая в пожаре. Нож этот треклятый с гербом, который он узнал. И ненависть к белым плащам. Таласса — пятнадцать лет назад. Дело Азалидов — Дэрвел, Гаран, Зуар, Алфред и Крэд, они были там. И Рикард вернулся из Ашумана три года назад, и сразу умер Дэрвел. Первым. И остальные за ним, и Крэд...
— Проклятье! — она почти прорычала, спешно запихивая вещи в сумку.
Он все-таки его убил. Он убил их всех. Вот что означает буква «А» на стене! Это буква из герба. Герба его дома! И князь Текла тогда спрашивал про его коня — узнал. Текла был его соседом! Что он говорил там? Его отец нашел лекарство для своей жены? Эта девочка — вот оно лекарство! Вот за что сожгли дом Азалидов! Крэд нашел девчонку... Кто-то донес на Азалидов...
Миеле-заступница! Да какая же она идиотка! Она искала убийцу, а он всё это время был рядом!
Она достала кольцо с сон-травой. Похоже, что сегодня оно ей понадобится. Капнула из кольца каплю и смазала кончик и лезвие шемшира.
Прости, Рикард...
Её била дрожь. Все чувства в ней смешались в какой-то странный клубок ярости и боли.
Он обманул её... Обманул!
Осторожно вышла, прихватив сумки, и положила их в нишу у выхода на лестницу. Сопровождающие уже должны её ждать. Прокралась на носочках к комнате Рикарда, держа оружие наизготовку, прислушалась — тишина. Тихонько толкнула дверь и вошла. Рикарда в комнате не было, а его сумки стояли собранные.
Ну надо же! Он собирался бежать? Подлец! Скотина! Нет! Тебе придётся рассказать правду!
Одна ночь, Кэти... Одна ночь! Он всё это спланировал.
Идиотка!
— Сволочь! — пробормотала она, быстро обыскивая сумки.
Нашла книгу, старую в потертом переплете из зеленой кожи, а под ней сверток. Развернула и обомлела.
На куске шерстяной ткани, отрезанной от какого-то плаща, лежала печать. Та самая печать, за которой она приехала сюда.
Да не может этого быть!
— Не это ищешь? — раздался сзади голос Рикарда.
Она обернулась молниеносно. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, с шемширом в руке, на кончике которого покачивался на цепочке медальон Ордена. С одной стороны — голова сокола, а с другой — совы. И это был её медальон.
И глаза Рикарда, ледяные и совсем чужие, смотрели на неё сейчас с укором.
— И где же ты его взял? — спросила дерзко и холодно.
— На полу в твоей комнате.
Видимо, выпал из её ремня вчера. Дуарх бы её побрал с этими желаниями! Но она сама виновата…
— Медальон Крэда, — пожала она плечами, стараясь придать себе равнодушный вид.
— Допустим, — он достал из кармана ещё один и поднял, держа двумя пальцами. — А что же тогда это такое, Кэтриона?
Медальон покачивался на кончике кинжала, поворачиваясь то одной головой, то другой, словно не мог выбрать сторону, а ему вторил другой в руке Рикарда.
— Это? — переспросила она, перехватывая рукоять шемшира поудобнее и отступая в сторону. — Скажем так, это одна дорогая мне вещица.
— Дорогая тебе... или это твоя вещица? — спросил он, прищурившись.
— А есть разница?
— Разница есть. Ты конечно можешь снова соврать… Но я видел ирдионские арры на твоём плече – не слишком ли много совпадений?
— Ну, так и у меня есть, что спросить. И я должна это спросить, а ты должен ответить, Рикард Адаланс! Или правильнее называть тебя Азалид? — ярость в её голосе была глухой, как далекий гром предвещающий грозу. — Твоего отца ведь звали Бертран, верно? Бертран Азалид. И ты — Рикард Азалид, и ты не погиб в том пожаре...
Она отступала в сторону, выбирая более удобную позицию для нападения.
Лицо Рикарда изменилось, и она поняла — это всё правда.
Проклятье!
Где-то в глубине души она всё ещё надеялась на обратное.
— А есть разница? — спросил он с горькой насмешкой.
— Разница... есть. Это ведь ты, ты убил тех рыцарей! Гарана, Зуара, Алфреда... И эта буква «А» на стене — ты её написал. Это месть, ведь так? И ты соврал мне про Крэда. Ты врал мне всё это время! Убийца!
Рикард оттолкнулся от дверного косяка, швырнул медальоны на кровать и произнес со злой усмешкой:
— Так ты не ведьма! А даже совсем наоборот. Какая ирония! Богиня случая — такая шутница! Ты хочешь знать, убил ли я их? О, да! И сделал бы это снова, не задумываясь, радость моя. Моя пылкая ирдионская обманщица... Умело плетущая отражения и выведывающая чужие тайны. Искусная лгунья! За этим ты здесь? Искала убийцу? Что же, поздравляю, ты его нашла, — он развел руки в стороны и поклонился. — Вот только Крэда и в самом деле убил не я, и это меня всё ещё злит.
