Она получила всё, что хотела, а его оставила в дураках!
Он проиграл.
Но хуже всего было то, что она ударила его в самое сердце, в самое больное место. И он никогда ей этого не простит.
Как же глупо он попался!
«Не оглядывайся, не привязывайся, никому не верь».
Он нарушил все свои принципы и к чему его это привело? Теперь он должен её найти. Забрать то, что она у него украла и заставить рассказать всю правду. А потом...
...а потом он её убьет. Возможно, от этого ему станет легче...
Возможно...
И пообещав себе никогда больше не повторить этой ошибки, он гнал без устали, ехал по следам Барда — дубовые листочки на подковах указывали ему путь. Проехав лаарские заставы, оставил Туров позади, думая лишь о том, что он скажет ей, как посмотрит в глаза, как...
Демоны Ашша! Она разбила его жизнь вдребезги...
Но постепенно разочарование и злость сменялись тоской и болью, неуютным чувством в груди и каким-то странным отчаяньем. Как будто в его жизни случился новый пожар, ещё раз забравший у него ту, кого он любил.
День следовал за ночью, мелькали горы и ущелья, дороги ещё не просохли и земля, насытившаяся недавним дождем, летела из-под копыт.
Как всё изменилось!
Как тепло было, когда они ехали в Лааре, и как холодно стало сейчас! Ветер гнал по небу обрывки туч, унося их на север, и осенние краски вокруг вдруг стали острее и ярче, словно все эти деревья за пару ночей разом облачились в последний торжественный наряд, предчувствуя скорую зиму. Воздух, пронизанный холодом и влагой, тревожил сердце и душу. И птицы кричали тоскливо, будто сочувствовали ему.
Но с каждым мгновеньем, проведенным в дороге, его злость утекала, как вода сквозь пальцы, оставляя лишь одно желание — снова её увидеть.
Желание, становившееся с каждым квардом пути всё сильнее...
Но она лгала ему! Лгала прямо в глаза!
Вот только губы её не лгали...
И руки...
Она обманывала его все это время!
Вот только тело её пылало от его прикосновений, и оно не могло врать ...
Этот огонь в его объятьях...
Она отравила и обокрала его...
Но ведь она его и спасла. Дитамар бы его убил. Или он Дитамара. И во втором случае ему грозило лаарское подземелье, а в первом...
Она бы получила всё, что ей нужно, просто не остановив этот бой. Но она остановила. А как она шептала его имя! И он всё ещё помнит этот горячий шёпот...
Рикард тряхнул головой, отгоняя обжигающие воспоминания. Ему они не нужны!
Но он хотел это помнить. Хотел снова почувствовать вкус её губ, услышать её голос и смех, увидеть её улыбку, он хотел бы засыпать, обнимая её и просыпаться с ней вместе. И никакая сила воли не могла его заставить не думать об этом.
И когда, спустя несколько суток он добрался до постоялого двора, в котором они останавливались по дороге в Лааре, он почти смирился с тем, что она рыцарь Ирдиона.
Пусть. Он это переживёт.
Ему нужно только одно — правда. О том, кто она такая на самом деле. О том, что было между ними последней ночью в Лааре — была ли это ложь, спектакль, подстроенный для того, чтобы получить то, что ей было нужно. Или же всё было настоящим...
У коновязи на постоялом дворе стояли Туры, сопровождавшие Кэтриону, и Рикард даже обрадовался, но... её самой не было.
Они мирно потягивали сидр, и собирались остаться на ночь — дожидаться Нэйдара с остальными. От них Рикард узнал, что Кэтриону здесь встретили какие-то люди с письмом. Что за отряд, они объяснить не смогли. Четверо мужчин, по обличью — из-за перевала. Это были не Туры, не наемники, не лаарцы. Она говорила с ними недолго, а потом они спешно уехали в сторону Таршана.
А на Рикарда нахлынула совершенно необъяснимая тревога.
Да с чего бы ему волноваться за её жизнь? Это наверняка были люди Ирдиона. Пусть катится к демонам Ашша! Лучше бы ему вообще никогда её не встречать...
Но... всего четверо? Он справится с ними без проблем...
И он не остался на постоялом дворе, а лишь перехватив кусок на ходу, погнал коня дальше, разглядывая следы на дороге. Его и отряд Кэтрионы разделяло, наверное, часа два пути — к вечеру он их нагонит. Это Бард — самый быстрый конь во всем Побережье, а в сопровождающем Кэтриону отряде вряд ли были столь же прыткие лошади...
Дорога, изрытая колесами телег, сегодня была пустынна, и следы Барда виднелись на ней совершенно отчетливо.
В этот раз Рикард будет осторожен. Он не станет с ними драться, дождется ночи. Ночь — его время и его территория...
Мысль о том, что он скоро увидит Кэтриону, почему-то была приятной, согрела внутри не хуже горячего вина. Она будоражила кровь и заставляла вдыхать воздух глубже, воздух в котором он, не зная почему, пытался уловить знакомый аромат её духов...
Ему так не хватало этого аромата...
Демоны Ашша! Как же так получилось, что эта женщина заняла все его мысли? И вместо того, чтобы думать о том, что нужно вернуть украденное и выполнить задание королевы, единственное, о чем он может думать, это о треклятых её духах!
И разве после этого она не ведьма?
Ближе к вечеру предгорья отступили, превратившись в холмы. А когда сосны сменились рыжими буковыми рощами и впереди замаячили отроги Восточных Врат, Рикард услышал вдали конский топот и остановил свою лошадь.
Прислушался.
Всадник. Один.
Топот приближался, Рикард достал шемшир, удерживая поводья левой рукой. Но из-за поворота появился только Бард. И он несся галопом, так что Рикард едва успел прошептать тавру, набрасывая её на шею и останавливая коня.
В седле никого не было.
Рикард быстро осмотрел сумки — вещи Кэтрионы были целы, он нашел печать, книгу и ещё какие-то листы, свернутые трубкой. Не было только шемшира и её самой. Зато морда у Барда и одна из ног были в крови.
Но это была не конская кровь...
— Проклятье! — прошептал Рикард и прислушался.
Всадники...
Ещё далеко.
Он обмотал копыта Барда тряпками, чтобы не оставлять узнаваемых следов, вскочил в седло, отъехал полкварда и, спустившись к реке, привязал лошадей в зарослях посконника и чернотала. Набросил на них ещё одну тавру, погрузившую их в сон. Спрятал сумки и, прихватив кинжал и шемшир, пробрался по склону вверх. У самой дороги затаился в кустах бузины и, как оказалось, вовремя.
Мимо него спешно проскакали трое. И одного взгляда было достаточно, чтобы понять — псы. А точнее — Сумрачные псы. Те самые, с которыми Кэтриона сражалась на постоялом дворе, когда он так вовремя подоспел с подмогой.
