— Рыси бродят среди камышей… Река… Ветер в лавандовых полях… И огонь… Старый огонь, которого уже нет… Пепел… Пепел… Пепел в душе, — Сулейка почти прохрипела это, остановилась, поднесла к лицу ладони, словно умываясь дымом. — Она не хочет, чтобы я видела в её душе. И я больше ничего не вижу.
Сулейка опустила руки.
— Что значит, ты больше не видишь? — в голосе королевы послышалась звенящая сталь.
— Это щиты. Она умеет защищаться, — раздался из темноты мужской голос и только сейчас Найд понял, что в комнате есть кто-то ещё.
Он стоит в темноте арки, прислонившись к стене, и его фигуру полностью закрывает чёрный плащ. И его голос он уже слышал раньше…
— Болотные рыси, река и лаванда, — произнёс мужчина из темноты, — это Таласса. Интересно, как она оказалась там? А главное, что ей там делать?
Королева повернулась к Найду.
— Надеюсь, ты увидел достаточно для того, чтобы сохранить свою голову?
— Да Ваше Величество.
— Пусть твои люди и люди Дэнко Ругера перевернут всю Талассу до последней глиняной кочки.
— Да Ваше Величество.
Он выслушал все наставления молча, поклонился и уже уходя, услышал вдогонку.
— И будь аккуратен с моей будущей фрейлиной. Ни один волос не должен упасть с её головы!
Найд спускался по лестнице и думал, что, прежде чем ехать, надо бы разузнать, что это за дом Рюмонов. И кто такая эта девушка, о которой так печётся Её Величество.
То, что королева набирает новых фрейлин каждую осень было делом обычным. Очередь желающих была известна на годы вперёд. Некоторые матери то и дело посылали подарки старшей фрейлине, которая рекомендовала королеве пригласить на бал ту или иную девушку. Если девушка окажется красива, образована и не глупа, через год королева снабдит её приличным приданым и подыщет ей хорошую партию. И это был отличный способ устроить свою жизнь для тех, чьё приданое оставляло желать лучшего и чьи шансы на выгодный брак были невелики.
Если девушка окажется глупой и вздорной, то отправится в одну из Обителей или вообще сгинет в неизвестном направлении. Отправится куда-нибудь за море, к веррам, которые ценят коринтийских женщин только белую кожу. Истории удачных браков королевских фрейлин знали наизусть все девушки Коринтии. Про неудачливых девушек шутили, что королева купается в их крови, чтобы сохранять молодость. Но Найд знал: каждая из этих девушек, удачно вышедших замуж, до конца своих дней будет служить королеве. Шпионить за Старшими домами, за своими мужьями, свёкрами, их братьями и сёстрами и доносить своей госпоже.
Если королева выбирала жениха для своей фрейлины — отказаться было нельзя. И, кажется, в Коринтии не осталось уже ни одного Старшего дома, куда не попала бы одна из фрейлин королевы. Видимо теперь очередь дошла и до Младших домов.
И именно поэтому Найд, глядя на запечатанный свиток, недоумевал. Приглашение претенденток на бал было делом обычным, которым занималась старшая фрейлина. И девушки сами стремились ко двору, ждали этих писем и неслись сломя голову. Их не нужно было тащить силком и охранять. А если и надо, то любой пёс легко справится с этой задачей.
Тогда почему с письмом послали именно его?
Королева никогда не шутит. Какой бы приветливой улыбкой она не одаривала окружающих, за её плечом всегда стоит тень палача. И в этот раз придётся очень постараться, чтобы сохранить голову. Нужно всё узнать об этой будущей фрейлине. О том, чем же она так ценна, что сопровождать её послали самую тёмную из всех Теней Бога Ашша. А ещё нужно узнать, кто же на самом деле эта «ирдионская бродяжка», что прячется где-то в Талассе. Хотя он уже догадался кто она. Этот голос из темноты принадлежал Рошеру — одному из Старших Стражей Ирдиона. Не столь важно, кто она. Важно, что именно она везла.
А потом он найдёт, как превратить эти знания в гарантию свой безопасности.
Глава 11. Жемчужные пуговицы
— … по легенде считается, что эти камни — осколки небесного свода. Ведь встречаются они только в самых высоких горах. И благодаря этому удивительному синему оттенку и золотистым вкраплениям пирита они, и в самом деле, похожи на осколок неба. Это камень искренности и неподдельности чувств, обладающий мощным лечебным действием. Он рассасывает чёрную жёлчь и помогает при боли в суставах… Но вам, леди Лафорт, как я вижу, всё это не особенно интересно. Оно и не удивительно, вам рано ещё думать о боли в суставах, — парифик Бранмид остановился напротив Леи, в задумчивости рассматривавшей сетку трещин в штукатурке над окном. — Может вы ответите мне, о каком же чудесном камне я рассказываю сейчас?
— Простите, ваша честь, — пробормотала Лея, смутившись от того, что её поймали в тот самый момент, когда она предавалась глупым мечтам.
Все в лектории уставились на неё в ожидании ответа. Парифик Бранмид, этот старый подагрик, так любил говорить о больных суставах, что снабжал каждый камень свойством их лечить. Но если не ответить на его вопрос, то придётся вытирать пыль в его огромной коллекции камней и минералов, а это очень утомительное занятие. Нужно поднять каждый камень, обмести его метёлкой из перьев и поставить обратно в самый центр ячейки, которых тысяча на высоченном стеллаже.
— Это ляпис-лазурь, ваша честь, — без заминки ответила Лея, глядя на тёмно-синий искристый камень.
Знал бы парифик, сколько дней она провела перед его стеллажом, изучая все синие камни и пытаясь вспомнить и определить, что же за камень был в том кулоне, который она потеряла в Суре. С одной стороны Лее было жалко, что он бесследно сгинул в реке. Ей так хотелось узнать, что за камень внутри кулона, какие у него свойства, а главное, кому раньше он принадлежал. Но с другой стороны, она была даже рада тому, что он навсегда исчез из их жизни.
Так она думала до вчерашнего дня. Но этой ночью ей снова приснился мост, туман и этот кулон и голос, который звал:
Приди… Приди… Приди…
А потом башня и змей, обвивающий её огненными кольцами. И под утро она проснулась в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем.
В то утро она рассеянно ковыряла вилкой завтрак и Рут, как обычно, снова начала ворчать, перемежая свою речь зафаринскими словами.
— Даар ханун! Что-то вы совсем не едите госпожа! Разве не вкусно? Я сама ходила на рынок за перепелами. И за сливками. Смотрите, нежнейшие! Или хотите что-то другое? — а когда Лея отрицательно мотнула головой, Рут начала брать её измором, бормоча и вздыхая: — Видела бы леди Милгид, как вы едите, что бы она сказала? Сказала бы, что мы с этим старым пнём Коннором даже накормить свою госпожу не можем. Станете вы тощая, как те курицы, которых продают нерадивые торговки на Южном рынке. А разве может быть курица тощей? Эм-манафаар! Это только про петухов говорят, что хороший петух жирным не бывает. А вот женщина должна быть мягкая, пышная…
— Рут! Перестань, — воскликнула Лея, зная, что это может продолжаться до вечера. — Ты вот женщина! И ты тощая. Ну не тощая, извини, но уж точно ты не похожа на пулярку! И не особо ты на сливки налегаешь, как я посмотрю.
