42Б Мэттисон-авеню
Эсбери Парк, штат Нью-Джерси
1981—?
Билли хотел лишь чуть-чуть поиграть,
Но не остался отец помогать.
С другим убежала тревожная мать.
Ножи, наркота и бремя тревог!
Если бы кто-то немного помог!
Бинг попытался встать и комически заскользил на каблуках, затем съехал вниз и влево. Фонарик Мэнкса показал ему другого ребенка – азиатскую девочку, прижимавшую к себе плюшевого медвежонка в твидовом жакете.
Сара Чо
1993—?
30 Пятая улица
Бангор, штат Мэн
Сара жила, как в трагическом сне,
И полезла в петлю по тринадцатой весне!
Но если бы Чарли прокатил ее на своей машине,
Она вообще забыла бы о своей кручине.
Бинг охнул от ужаса. Сара Чо – мертвая девочка – с упреком посмотрела на него. Ее рот открылся в визгливом безмолвном крике. Малышку погребли во льду вместе с тряпкой, обмотанной вокруг горла.
Чарли Мэнкс поймал локоть Бинга и помог ему встать.
– Извини, что тебе пришлось увидеть все это, – сказал Мэнкс. – Жаль, что не мог избавить тебя от подобного зрелища. Но ты должен понять причины моего труда. Вернемся в машину. У меня есть термос с какао.
Он помог Бингу пройти по льду, крепко придерживая за предплечье и не давая упасть.
Они разделились только у капота машины. Чарли пошел к водительской двери, а Бинг задержался на мгновение, впервые заметив аэрографический рисунок: усмехавшуюся леди, нарисованную хромом. Ее руки были расставлены так, что платье приподнималось над телом, как крылья. Бинг с первого взгляда узнал ее. Это была копия тех ангелов милосердия, которые охраняли ворота на кладбище.
Когда они сели в машину, Чарли Мэнкс достал из-под сиденья серебристый термос. Он отвинтил крышку, наполнил ее горячим шоколадом и передал Бингу. Тот обхватил ее обеими руками и начал потихоньку пить обжигающую сладость, пока Чарли Мэнкс разворачивался и отъезжал от КЛАДБИЩА ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ. Машина помчалась туда, откуда приехала.
– Расскажите мне о Стране Рождества, – дрожащим голосом сказал Бинг.
– Это прекрасное место, – ответил Мэнкс. – При всем уважении к мистеру Уолту Диснею, Страна Рождества является воистину счастливейшим местом в мире. Хотя, с другой стороны, я полагаю, ты мог бы назвать его счастливейшим местом вне этого мира. Там каждый день Рождество и дети никогда не чувствуют горя. Нет, дети вообще не понимают концепции несчастья! Для них существуют только забавы. Это как рай – только население там, конечно, не мертвое! Дети живут вечно, всегда остаются детьми, им не нужно бороться, потеть и унижаться перед взрослыми. Я нашел это место сна случайно – много лет назад. Первыми его поселенцами стали мои собственные дети. Они спаслись до того, как были разрушены той жалостливой гневной тварью, в которую превратилась их мать, – особенно в последние годы.
Он хмыкнул и продолжил:
– На самом деле это место, где каждый день происходит нечто невозможное. Однако это место предназначено для детей, а не для взрослых. Лишь нескольким взрослым позволено жить там. Тем людям, которые показали свою верность по тем или иным причинам. Лишь тем, кто пожелал пожертвовать всем ради счастья нежных малышей. Людям, которые подобны тебе, мистер Бинг.
Он громко высморкался в платок.
– Я всем сердцем хотел бы, чтобы каждый ребенок в мире мог найти свою дорогу в Страну Рождества, где дети могли бы познать безопасность и счастье сверх меры! Ах, парень, это было бы здорово! Но лишь некоторые взрослые согласны отправиться в путь с человеком, которого они никогда не встречали, – особенно туда, куда раньше не могли приехать. Наоборот, они считают меня гнусным растлителем и похитителем детей. Поэтому я привожу в Страну Рождества только одного-двух детей в год, и почти всегда это малыши, увиденные мной на Кладбище Того, Что Могло Бы Быть – милые крошки, страдающие от рук своих родителей. Как человек, который, будучи ребенком, ужасно страдал, я хочу помочь им. Кладбище показывает мне детей, у которых – без моего вмешательства – украли бы детство. Причем украли бы их отцы и матери. Малышей избивали бы цепями, кормили кошачьей едой и продавали извращенцам. Их души превратились бы в лед. Они стали бы холодными бесчувственными людьми и в свою очередь занялись разрушением своих детей. Мы с тобой являемся их единственным шансом, Бинг! Я, годами работая хранителем Страны Рождества, спас около семидесяти детей. И мне верится, что моя неудержимая воля спасет более сотни малышей, прежде чем я завершу свой путь.
Машина мчалась через холодную, напоминавшую пещеру темноту. Бинг двигал губы, ведя безмолвный счет.
– Семьдесят, – прошептал он. – Вероятно, вы спасаете только одного ребенка в год. Возможно, двоих.
– Да, это близко к правде, – ответил Мэнкс.
– А сколько вам лет? – спросил Бинг.
Мэнкс криво усмехнулся, открывая полный рот острых коричневых зубов.
– Работа держит меня молодым. Кончай свое какао, Бинг.
Партридж сделал последний глоток горячей сладкой жидкости, затем поболтал оставшийся напиток. На дне колпачка виднелся молочно-желтый осадок. Бингу было интересно, не проглотил ли он что-то еще из медицинского набора Дьюи Хэнсома. Имя звучало как шутка – как прозвище в шутливом стихотворении. Дьюи Хэнсом. Добинговский помощник Чарли Мэнкса, который спас десять детей и получил в награду Страну Рождества. Если Чарли Мэнкс привез туда семьдесят детей, тогда это получается… Семь добинговских помощников? Везет же некоторым.
Он услышал грохот: стук, дребезг и ворчание большого грузовика, который двигался за ними. Бинг оглянулся. Каждое мгновение звук нарастал по громкости. Но ничего не было видно.
– Вы слышите это? – спросил Бинг, не замечая того, что пустая крышка термоса внезапно выскользнула из его одеревеневших пальцев. – К нам что-то приближается?
– Это утро, – ответил Мэнкс. – Оно накатывает на нас. Не смотри, Бинг! Оно уже здесь!
Рев грузовика стал оглушительным и внезапно оказался слева от Бинга. Тот посмотрел в окно и увидел бок большой машины – буквально в паре футов от него. На металлической панели было нарисовано зеленое поле, красный фермерский домик, коровы и яркое солнце, всходившее над холмами. Яркие лучи высвечивали буквы в фут высотой: «Рассветная доставка».
На мгновение этот грузовик скрыл землю и небо. «Рассветная доставка» заполнила весь обзор. Затем она с грохотом унеслась вдаль, волоча за собой петушиный хвост пыли. Бинг вздрогнул, увидев почти болезненно-синее небо – утреннее небо без облаков и границ.
Сельский край Пенсильвании
Чарли Мэнкс направил «Призрак» к обочине и остановился. Перед ними тянулась потрескавшаяся, песчаная сельская дорога. Желтоватые кусты росли прямо рядом с машиной. Жужжали насекомые. В глаза бил свет низкого солнца. Было не больше семи утра, но Бинг уже чувствовал через ветровое стекло настойчивый жар наступавшего дня. Мир собирался кипеть от зноя.
