В воздухе кружилась пыль. Тьма сотрясалась канонадой взрывов. Повсюду сыпались камнепады и многотысячные тонны снега. Их огромная масса, которую Чарли Мэнкс даже не представлял себе, надвигалась на людей, решив смять всех обитателей Страны Рождества.
Мэнкс продолжал подкрадываться. Он находился в шести шагах от Вейна, уже занося руку назад и собираясь обрушить серебристый молот на голову мальчика. Инструмент предназначался для крушения черепов, и голова Вейна была для него детской игрой.
– Прочь с дороги, Чарли, – прокричала Вик.
Мэнкс частично обернулся, когда она пролетела мимо него. Воздушный поток мотоцикла подхватил его, развернул и заставил покачнуться на каблуках.
Затем последний АНФО – весь оставшийся рюкзак – взорвался под деревом и унес мир с собой.
* * *
Пронзительный вой. Густое облако пыли и летающие мотыльки пламени.
Мир скользнул в пелену тишины, в котором было лишь низкое гудение, похожее на вой тревожной сирены.
Время размягчилось, приобретя сладкую тягучесть сиропа, стекающего по стенке бутылки.
Скользя сквозь атмосферу руин, Вик видела, как кусок горящего дерева размером с «Кадиллак» пронесся перед ней со скоростью в пять раз меньшей той, чем была на самом деле. В безмолвном шторме обломков, кружившихся в розовом дыме, она потеряла из вида Мэнкса и его машину. Вик смутно понимала, что Вейн ползет к ней на четвереньках, как беглец, покидавший горящий квартал. Девочка с длинными рыжими волосами шла за ним с ножом, зажатым в обеих руках. Земля содрогалась. Милли теряла равновесие и билась спиной о каменную стену в конце низины.
Вик развернулась к ней. Малышка повернула голову, чтобы проследить за ее движением. Червячный рот открылся в крике ярости. Ряды зубов шевелились внутри дыры в центре головы. Девочка оттолкнулась от стены и, внезапно проломив ее, начала падать в пустоту. Вик видела ее крен и погружение в ничто – точнее, в белое смятение света.
В ушах Макквин выло от шума статики. Ей казалось, что она окликает Вейна по имени, но он убегал от нее – слепо и глухо, – не оглядываясь назад.
«Триумф» понесся за ним. Она изогнулась, потянулась и, схватив ребенка за шорты, бросила его на байк за собой. Времени, чтобы сделать это, было предостаточно. Все происходило так тихо и медленно, что она могла посчитать каждый уголек, летевший в воздухе. При этом резком движении ее пробитая почка задергалась в приступе боли, но Вик, уже умирая, не обратила на это внимания.
На небе переливался огонь.
Где-то за ее спиной снег сотен зим сминал Страну Рождества. Он походил на подушку, прижатую к лицу умиравшего человека.
Она вспомнила, как хорошо было в объятиях Луи Кармоди – прижиматься к его груди и вдыхать запах сосен и гаража. А еще лучше было ласкать руки своего сына, держа их в собственных ладонях.
В апокалиптической темноте по крайней мере отсутствовала рождественская музыка. Как она ненавидела рождественскую музыку! Всегда ненавидела.
Другой горящий кусок дерева пролетел справа от нее. Он ударился о брусчатку и взорвался, разбрасывая угли размером с обеденное блюдо. Огненная стрела, такая же длинная, как предплечье Вик, прожужжала в воздухе и скользнула по ее брови над правым глазом. Она не почувствовала боль, хотя и увидела пролетавший объект.
Вик без усилий переключила «Триумф» на четвертую передачу.
Сын плотно прижимался к ней. Ее почка сильно болела. Раненый орган выжимал из нее жизнь, но она не сожалела об этом.
Вик поместила левую руку на обе его ладони, сложенные у нее на пупке. Она погладила маленькие белые костяшки. Он по-прежнему был ее сыном. Она знала это, потому что его кожа чувствовалась теплой, а не холодной, как у вампиров Чарли Мэнкса. Он всегда был ее сыном – золотым ребенком. А золото не тускнеет.
«Призрак» вырвался из клубившегося дыма за ее спиной. Через мертвую гудящую тишину она услышала его нечеловеческое рычание – идеально сконструированный рев ненависти. Колеса крушили камни на поверхности разбитой скалы. Фары высвечивали вихри пыли, блестевшие, как россыпи алмазов. Мэнкс склонился над рулем. Стекла передних окон были опущены вниз.
– Я УБЬЮ ТЕБЯ, ЖАЛКАЯ СУЧКА! – кричал он.
Вик слышала слова, хотя на расстоянии его угрозы казались гулом в морской раковине.
– Я ЗАДАВЛЮ ВАС ОБОИХ! ВЫ УНИЧТОЖИЛИ МОИ ДОСТИЖЕНИЯ, А Я РАЗРУШУ ВСЕ ВАШЕ!
Бампер «Роллса» ударил ее заднее колесо. «Триумф» прыгнул вперед. Руль дернулся, вырываясь из ее хватки. Она едва удержала его. Если бы не удержала, переднее колесо повернуло бы в сторону. Байк сбросил бы их, и «Призрак» переехал бы тела.
«Роллс» ударил их снова. Мотоцикл полетел вперед. Ее голова едва не ударилась о руль.
Когда она приподняла подбородок и посмотрела вперед, мост Самого Короткого Пути был впереди. Его черный вход выделялся в тумане ватного цвета. Она облегченно вздохнула и слегка задрожала. Мост появился вовремя. Он унесет ее из этого места туда, куда ей нужно было ехать. Тени, ожидавшие внутри, чувствовались удобными, как холодная рука матери на пылавшем лбу. Она скучала по своей матери, по отцу и по Луи. Жаль, что они не смогли провести больше времени вместе. Ей казалось, что все ее близкие – не только Луи – ожидали на другой стороне моста. Ожидали, что она слезет с байка и упадет в их объятия.
«Триумф» прыгнул на мост – через деревянный порожек – и начал ехать по доскам. Слева от себя она увидела старую знакомую надпись, сделанную зеленой аэрозольной краской – три кривые буквы:
«Призрак» выскочил на мост следом за ней, ударил ржавый «Рэйли» и послал его в полет. Тот просвистел мимо Вик справа. Позади ревел снег. Он сотрясал дальный конец моста, заполняя его собой, как пробка в бутылке.
– ТЫ, ТАТУИРОВАННАЯ СВОЛОЧЬ! – закричал Чарли Мэнкс.
Его голос отдавался эхом в большом пустом пространстве.
– ТЫ ТАТУИРОВАННАЯ ПРОСТИТУТКА!
Его бампер вновь врезался в зад «Триумфа». Мотоцикл накренился вправо, и плечо Вик ударилось в стену с такой силой, что ее почти выбило из седла. Отсутствовавшая доска показывала яростную белую статику. Самый Короткий Путь гремел и содрогался.
– Мыши, мама, – сказал Вейн.
Голос у мальчика был как у маленького ребенка.
– Смотри, сколько летучих мышей.
Воздух наполнился крохотными существами, слетевшими с потолка. Они кружили в панике, и Вик, опустив голову, мчалась через их облако. Одна ударила ей в грудь, упала на колени и, истерически захлопав крыльями, снова взлетела в воздух. Другая чиркнула крыльями по стороне ее лица. Это была мягкая, скрытная женская теплота.
– Не бойся, – сказала Вик. – Они не навредят тебе. Ты – Брюс Вейн! Все летучие мыши на твоей стороне, малыш.
– Да, – согласился мальчик. – Меня зовут Брюс Вейн. Я это помню.
