Ей хотелось верить ему.
Но она уже понимала различие между ребенком и взрослым. Если кто-то говорит, что может удержать плохие вещи вдалеке, дети верят этой фразе. Ей хотелось верить ему, но она не могла. Поэтому вместо слов Вик решила поцеловать его. Не теперь… но позже. Позже она могла дать ему самый лучший поцелуй на свете. У полнощекого парня были плохие волосы, и она подозревала, что его еще не целовала такая милая и красивая девушка. Вик не собиралась показывать нижнее белье для журнальных каталогов, но она была довольно хороша. Девушка знала, что юноша думал так же – хотя бы потому, как неохотно он отпустил ее запястье.
– Давай войдем внутрь и вызовем сюда целую кучу копов, – сказал он. – Как насчет этого?
– И пожарные машины, – добавила она.
– И их тоже.
Луи сопроводил ее в сельскую бакалею.
Сосновый пол. На прилавке в банке с желтоватой жидкостью плавали маринованые яйца, похожие на коровьи глазные яблоки. У единственного кассового аппарата стояла небольшая очередь посетителей. У человека за стойкой в углу рта торчала трубка из кукурузного початка. С этой трубкой, косыми глазами и выпиравшим подбородком он имел более чем мимолетное сходство с морячком Попаем.
Впереди очереди, с несколькими купюрами в кулаке, стоял молодой человек в военной форме. Рядом ожидала его жена с ребенком на руках. Она была лет на пять старше Вик. Ее белокурые волосы собирались в конский хвост эластичной завязкой. Белобрысый младенец был одет в бэтменовский комбинезон с пятнами томатного соуса на передней части – последствия овощного ланча, приготовленного по методу шефа Боярди.
– Извините, – сказал Луи, повысив свой тонкий пронзительный голос.
Никто даже не посмотрел на него.
– Эй, Сэм, разве у тебя не было коровы? – спросил парень в форме.
– Была, – ответил мужчина, похожий на Попая, нажимая на клавиши кассы. – Но ты же не хочешь услышать снова о моей бывшей жене.
Мужчины у кассы разразились хохотом. Блондинка с ребенком, снисходительно улыбнувшись, оглянулась назад. Ее взгляд остановился на Луи и Вик. Ее брови озабоченно нахмурились.
– Послушайте меня! – закричал Луи.
На этот раз все повернулись, чтобы посмотреть на него.
– Нам нужно воспользоваться телефоном.
– Эй, милая, – сказала блондинка с ребенком, обращаясь к Вик.
По ее манере речи Проказница определила, что женщина работала официанткой и называла всех «милая» или «милый», «дорогой» или «куколка».
– Ты в порядке? Что с тобой случилось! Ты попала в аварию?
– Ей повезло, что она жива, – сказал Луи. – Человек, который уехал на машине, запер ее в своем доме. Он хотел сжечь эту девушку дотла. Дом все еще в огне. Она с трудом выбралась оттуда. В машине извращенца находится ребенок.
Вик покачала головой. Не все было точно. Маленького мальчика не удерживали против воли. Он даже не был маленьким мальчиком. Он являлся кем-то другим – таким холодным, что прикосновение к нему вызывало ожог. Но Вик не знала, как поправить Луи, и поэтому промолчала.
Блондинка посмотрела на Луи Кармоди, затем ее взгляд вернулся к Вик. Он слегка изменился. В нем была холодная интенсивная оценка… Этот взгляд Вик знала хорошо по лицу своей матери. Благодаря ему Линда оценивала травмы по степени тяжести, определяя соответствующее лечение.
– Как твое имя, дорогуша? – спросила она.
– Виктория.
Вик никогда не называла себя так.
– Теперь тебе не о чем беспокоиться, Виктория, – сказала блондинка.
Ее голос был таким добрым, что Проказница начала плакать.
Не повышая голоса и не перемещая ребенка, блондинка заставила всех замолчать. Позже, когда Вик размышляла о том, что ей больше всего нравится в женщинах, она все время вспоминала жену солдата, ее уверенность и спокойную порядочность. Девушка подумала о материнстве, которое являлось синонимом заботы о том, что случалось с другими людьми. Вик хотела такую же уверенность в себе – такую заземленную осознанность, которую она увидела у жены солдата. Ей хотелось бы стать такой же женщиной: матерью с устойчивым, уверенным женским осознанием того, что нужно делать в плохие моменты. Некоторым образом Брюс – сын Вик – был зачат в то самое мгновение, хотя она не будет беременной им еще два следующих года.
Вик села на какие-то ящики возде прилавка. Человек, который напоминал Попая, уже стоял у телефона. Он попросил оператора соединить его с полицией. Голос продавца был спокойным. Никто не вел себя возбужденно, потому что блондинка реагировала благопристойно, а все брали с нее пример.
– Откуда ты? – спросила жена солдата.
– Я из Хаверхилла.
– Это в Колорадо? – спросил солдат, которого звали Том Прист.
Он отгулял двухнедельный отпуск и этим вечером должен был отправиться в Саудовскую Аравию – в Форт-Худ.
Вик покачала головой.
– Массачусетс. Мне нужно позвонить маме. Она не видела меня несколько дней.
С этого момента Вик не могла найти путь назад к чему-то похожему на правду. Ее уже два дня разыскивали в Массачусетсе. Теперь она находилась в Колорадо и скрывалась от мужчины, который ранее запер ее в своем доме и пытался сжечь до смерти. Не говоря уже о том, что она была похищена. Это понимал каждый, кто слышал о ее случае.
Это стало новой правдой и для самой Вик. Некоторым образом она смогла убедить себя, как нашла браслет матери в семейном фургоне, а не на гэмптонском пляже в «Примо Субс у Терри». Такой обман было легко говорить, потому что он вообще не казался ложью. Когда ее позже спрашивали о поездке в Колорадо, она отвечала, что не помнит деталей случившегося в машине Чарли Мэнкса. Офицеры полиции обменивались грустными сочувствующими взглядами. Когда некоторые из них давили на нее, она говорила, что в машине было темно. Темно, словно она была заперта в багажнике? Да, возможно. Кто-то составил за нее заявление. Она подписала его, даже не потрудившись прочитать.
– Откуда ты убежала? – спросил солдат.
– Из дома чуть дальше по этой дороге, – сказал Луи Кармоди.
Он отвечал за нее, потому что Вик потеряла голос.
– В полумиле отсюда. Я могу сопроводить вас туда. Она вышла из леса. Я думаю, что пожарные машины приедут, когда половина холма будет в огне.
– Там живет Отец Рождества, – сказал Попай, убрав телефон от лица.
– Отец Рождества? – переспросил солдат.
Похожий на тыкву мужчина в красно-белой шахматной рубашке произнес:
– Я знаю это место. Был там на охоте. Дикое зрелище. На деревьях висят рождественские украшения. Весь год! Хотя я никого там не видел.
– Этот человек устроил пожар в собственном доме и уехал? – спросил солдат.
– И он увез с собой мальчика, – сказал Луи.
