У дяди Джима был безупречный послужной список – наверное, по той причине, что он сидел в своем офисе по шесть часов в день, наблюдая одним глазом за мониторами и другим – за мягким порно в «Скинамакс». Тридцать лет смотреть в телевизор – за четырнадцать долларов в час и полный пакет услуг! Вот к чему стремился Хикс. Но если он, получив третий выговор, потеряет работу охранника, ему придется идти в «Макдоналдс.» Это будет плохо. Устроившись в госпиталь, он покончил с гламурной работой у окна обслуживания автомобилистов, и ему не хотелось начинать с самой нижней ступени. Хуже того, ему нужно будет забыть о Саше и ее ключе к складу фармацевтики – о всех забавах, которым они предавались в кресле со стременами. Саше нравилась форма Хикса. Но вряд ли она посмотрит на него в одежде раздатчика «Макдоналдса».
Хикс достиг первого уровня подвала и сгорбившись вышел в коридор. Когда двери лифта закрылись, он повернулся, схватил свою промежность и затем послал воздушный поцелуй закрытым створкам двери.
– Пососи мои яйца, толстая гомосексуальная задница, – сказал он. – Спорим, что тебе это понравится.
В одиннадцать тридцать вечера в подвале не было оживленно. Большинство ламп отключили для экономии. Через каждые пятьдесят футов горела только одна лампа над головой – новое слово аскетизма госпиталя. Единственым пешеходом был случайный человек, забредший сюда через подземный переход с парковки на другой стороне улицы.
Кстати, там стояла припаркованной его призовая собственность – черный «Транс-Ам», с обивкой под зебру и синими неоновыми лампами на шасси. Когда он с ревом несся по дороге, его машина выглядела как НЛО из фильма «Инопланетянин». От автомобиля ему тоже придется отказаться, если он потеряет эту работу. Вряд ли он сможет платить по счетам, продавая проклятые бургеры. Саша любила трахаться с ним в «Транс-Аме». Она с ума сходила по животным, и обивка из фальшивой зебры возбуждала ее дикую сторону.
Хикс думал, что серийный убийца будет в морге, но его перевезли в комнату вскрытия. Один из докторов начал заниматься им, а затем отложил работу, решив закончить завтра. Хикс включил лампы на столах, оставив остальную часть помещения в темноте. Он задернул занавеской окно во входной двери. Тут не было засова, поэтому он подсунул распорку под дверь – так далеко, как она вошла. Ему не хотелось, чтобы кто-то случайно вошел в комнату.
Врач, который работал с Чарли Мэнксом, накрыл его простыней и ушел домой. Этой ночью тело серийного убийцы было единственным в помещении. Его каталка стояла у стены, на которой висела пластина с написью: hic locus est ubi mors gaudet succurrere vitae. Хикс собирался когда-нибудь войти в Гугл и посмотреть, что, во имя ада, она означала.
Он сдернул простынь до лодыжек Мэнкса и осмотрел его. Вскрытую грудь зашили грубыми черными нитками. Y-образный разрез шел до самой тазовой кости. Пенис Чарли Мэнкса был длинным и тонким, как в Еврейском национальном музее. Прикус выглядел жутко, поэтому его коричневые кривые зубы торчали из-под нижней губы. Глаза оставались открытыми. Казалось, что он с каким-то бессмысленным очарованием смотрел прямо на Хикса.
Молодому парню это не понравилось. Хикс видал немало мертвяков, но у них обычно были закрытые глаза. И если их глаза оставались открытыми, в них был молочный взгляд, словно что-то там свернулось – возможно, сама жизнь. Однако эти глаза казались яркими и настороженными. Глаза живого человека, а не мертвого. Они светились алчным птичьим любопытством. Впрочем, Хикса это не заботило.
Как правило, мертвые не беспокили его. И он не боялся темноты. Хикс был немного напуган своим дядей, тревожился, что Саша норовила засунуть палец в его задницу (она говорила, что это должно ему понравиться), и он часто видел сны, где появлялся на работе без штанов. Он ходил по коридорам с членом, болтавшимся между бедер. Люди поворачивались, чтобы посмотреть на него. Вот и все, что касалось его страхов и фобий.
Он не знал, почему Мэнкса не засунули обратно в ящик. Похоже, ему сделали вскрытие груди. Но когда Хикс усаживал Чарли – он прислонил убийцу к стене и сложил длинные костлявые руки на тощих коленях, – на задней части его черепа стала заметна пунктирная линия, нарисованная маркером. Все правильно. Хикс видел в газетной статье, которую ему дала Саша, что Мэнкс выходил из комы около шести лет назад. Естественно, доктора захотели покопаться в его голове. Кроме того, кто не заглянул бы в мозг серийного убийцы? Возможно, даже существовала особая медицинская газета об этом.
Инструменты для вскрытия – пила, щипцы, реберные резцы и костяная колотушка – лежали на колесном столике у трупа. Для начала, подумал Хикс, он даст Мэнксу скальпель, который выглядел довольно ужасно в руках серийного убийцы. Но скальпель был слишком маленьким. Глядя на него, он мог сказать, что тот будет смотреться на снимке плохо – особенно снятым на гребаную камеру его телефона.
Другое дело – костяная колотушка. Это был большой серебристый молот, с головкой в форме кирпича. Он имел один заостренный конец. Его задний край казался таким же острым, как тесак. На другой стороне рукоятки располагался крюк, который врачи использовали, чтобы поддеть край черепа и снять его, как крышку с пивной бутылки. Костяная колотушка являлась крутой штукой для съемки.
Хиксу потребовалась минута, чтобы вставить молот в руку Мэнкса. Он поморщился при виде грязных и длинных ногтей Мэнкса – расщепленных и желтых, как чертовы зубы этого убийцы. Чарли походил на актера из фильма «Чужие» Лэнса Хенриксена, если бы тому побрили голову, а затем пару раз ударили бы ее тростью. У Мэнкса были отвисшие, розовато-белые лохматые груди, которые, к ужасу Хикса, напомнили то, что его мать прятала под своим бюстгальтером.
Выбрав для себя пилу, Хигс обхватил рукой плечи зловещего Чарли. Мэнкс осел вниз. Его большая лысая голова опустилась на грудь Хикса. Это было хорошо. Теперь они выглядели, как выпившие приятели, пропустившие несколько стаканчиков. Хикс вытащил из футляра мобильный телефон и протянул его подальше от себя. Он прищурил глаза, изобразил злую гримасу и сделал снимок.
Отпустив труп, он посмотрел на телефон. Картинка получилась не очень удачной. Хикс хотел выглядеть опасным, но болезненное выражение на лице позволяло предположить, что Саша все-таки всунула палец в его задницу. Он подумал о новом снимке, однако услышал громкие голоса у дверей комнаты вскрытия. В одно ужасное мгновение он решил, что первый голос принадлежал его дяде Джиму.
– …да, этот маленький придурок вляпался в это дерьмо. Он понятия не имеет…
Хикс накинул простыню на тело Мэнкса. Его сердце колотилось, словно кто-то быстро стрелял из «Глока». Голоса звучали прямо за дверью. Он думал, что они были готовы толкнуть ее и войти. Хикс прошел полпути к выходу, чтобы вытащить распорку, когда вдруг понял, что держит пилу для костей. Он дрожащей рукой поместил ее на столик для инструментов.
Парень почти оправился к тому времени, когда подошел к двери. Второй мужчина засмеялся, и первый снова заговорил:
– …все четыре коренных зуба планировалось удалить. Они дали ему севофлюран. Когда ему вырывали зубы, он ничего не чувствовал. Но, проснувшись, мужчина подумал, что его трахали в рот совковой лопатой…
