Лишившись Самого Короткого Пути, Вик полагалась на Гугл – как и все другие люди. Она искала дом до позднего апреля, прежде чем нашла тот вариант, который хотела, – уединенный коттедж, с фасадом в сто футов длиной, с собственной пристанью и каретным сараем. Одноэтажное здание предполагало, что Линде не придется карабкаться по лестницам. К тому времени Вик верила, что мать поедет с ними – что вся вина будет заглажена. Вокруг дома имелась рампа для коляски Линды.
Риелтор прислал ей полдюжины полноформатных картинок, и Вик забралась на постель матери, чтобы посмотреть их вместе с ней.
– Видишь каретный сарай? – спросила она. – Я приберусь в нем и сделаю художественную студию. Готова поспорить, что там замечательно пахнет. Сеном и лошадьми. Интересно, почему я никогда не ухаживала за конями? Мне кажется, что это необходимо для маленьких избалованных девочек.
– Мы с Крисом никогда не баловали тебя, Викки. Боюсь, что даже теперь я не думаю о родительском долге. Хочу сказать, о баловстве своего ребенка. Я ничего не понимала в этом, пока не стало слишком поздно заниматься чем-то хорошим. У меня никогда не было развитого чувства материнства. Я всегда боялась сделать что-то неправильно. И никогда не поступала правильно.
Вик опробовала в своей голове несколько разных ответов. Один утверждал: Мы обе такие. Другой: Ты делала лучшее… Это больше, чем я могу сказать о себе. Третий говорил: Ты любила меня изо всех сил. Я отдала бы все, чтобы вернуть время вспять и относиться к тебе по-хорошему. Но она не могла произнести ни слова. Горло не слушалось. А потом момент прошел.
– В любом случае, – сказала Линда, – лошадь тебе не требовалась. У Проказницы был велосипед. Быстрый байк Виктории. Увозил тебя дальше, чем могла бы любая лошадь. Знаешь, я искала его. Пару лет назад. Мне казалось, что твой отец запрятал его в подвале, и у меня появилась идея отдать его Вейну. Всегда считала, что этот велосипед придумали для мальчиков. Но он пропал. Не знаю, куда он исчез.
Она помолчала, и ее глаза наполовину закрылись. Вик поднялась с кровати. Но прежде чем она направилась к двери, Линда сказала:
– Ты не в курсе, что случилось с ним, Вик? С твоим быстрым велосипедом?
В ее голосе было что-то лукавое и опасное.
– Он пропал, – ответила Вик. – Это все, что мне известно.
– Мне нравится коттедж, – прошептала мать. – Дом у озера. Ты нашла хорошее место, Вик. Я знала, что ты найдешь. У тебя всегда получалось это. Находить нужные вещи.
Руки Вик покрылись мурашками.
– Отдохни, мама, – сказала она, подходя к двери. – Я рада, что тебе понравился дом у озера. Мы скоро будем там. Он станет нашим на все лето. Нужно лишь подписать бумаги. Но сначала опробуем его. Поживем там пару дней вместе.
– Конечно, – ответила Линда. – По пути заедем в «Примо Субс у Терри». Возьмем себе молочные коктейли.
В комнате, и без того мрачной, быстро темнело, словно туча находила на солнце.
– Ты меня удивляешь, – грубым от волнения голосом сказала Вик. – Если хочешь молочных коктейлей, мы можем поехать куда-нибудь еще.
Ее мать кивнула.
– Верно.
– Ладно, в эти выходные, – добавила Вик. – В выходные мы поедем за молочными коктейлями.
– Только сначала посмотри в мой календарь, – произнесла ее мать. – У меня могут быть планы.
Дождь перестал на следующее утро, и вместо того чтобы доставить мать на озеро Уиннипесоки, Вик отвезла ее на кладбище, где и похоронила под первым синим майским небом.
* * *
В час ночи по восточному береговому времени или в одиннадцать вечера по горному времени она позвонила Луи и сказала:
– Как ты думаешь, чем он захочет заниматься? Впереди два месяца. Я не знаю, смогу ли развлекать Вейна хотя бы два дня.
Луи, казалось, был полностью озадачен вопросом.
– Ему одиннадцать лет. С ним все просто. Я уверен, что ему понравится все то, что нравится тебе. Вот что тебе нравится?
– Виски «Мейкерс Марк».
Луи издал негодующий звук.
– Знаешь, теперь я больше склоняюсь к теннису.
Она купила теннисные ракетки, хотя не знала, может ли Вейн играть в такую сложную игру. Она сама так долго не бегала за мячом, что забыла, как ведется счет. Но Вик знала, что даже если в твоем счете нули
[5], у тебя все равно есть любовь.
Еще она купила купальники, шлепанцы, солнечные очки и фрисби. Она купила лосьон для загара, надеясь, что ему не захочется проводить много времени на солнце. В перерыве между сумасшедшим домом и реабилитацией Вик перестала набивать тату на руки и ноги. А слишком много солнца плохо действовало на чернила.
Вик думала, что Луи полетит на Восточное побережье вместе с сыном, и была удивлена, когда он дал ей номер рейса и попросил ее позвонить, когда Вейн доберется до места.
– Он полетит один?
– Парень никогда не летал, – ответил Луи, – но я не тревожусь об этом. Он довольно крепкий и сможет позаботиться о себе. Чем уже с некоторых пор и занимается. В двадцать лет он будет иметь мозги пятидесятилетнего. Мне кажется, он настолько радуется самому полету, что ему не важен конечный пункт назначения.
За этими словами последовало смущенное молчание.
– Извини. Получилось случайно. Я не хотел.
– Все нормально, Луи.
Она не почувствовала обиды. Ни одна фраза Луи или Вейна не могла огорчить ее. Она прошла через все. Все эти годы, ненавидя свою мать, Вик не думала, что будет поступать еще более гадко.
– На самом деле он будет путешествовать не один. Вейн приедет с Хупером.
– Ну, хорошо, – ответила она. – А чем питается собака?
– Обычно тем, что на полу. Пультом дистанционного управления от телевизора. Он съест твои трусы. Ковер. Он как тигровая акула из «Челюстей» – та, которую Дрейфус нашел в подвале рыбака. Вот почему мы назвали его Хупером. Помнишь ту тигровую акулу? У которой в желудке нашли номерной знак?
– Я никогда не видела «Челюсти». Нарвалась только на один из сиквелов по телевизору, когда была на реабилитации. Там играл Майкл Кейн.
Снова последовало молчание. Когда он заговорил, его голос был изумленным и благоговейным от ужаса.
– О господи! Неудивительно, что мы расстались.
Через три дня, примерно в шесть утра, она стояла у окна на цокольном этаже аэропорта Логана и смотрела, как «Боинг-727» Вейна выруливал на стоянку самолетов. Пассажиры выходили из тоннеля и торопливо шли мимо нее безмолвными группами, катя за собой ручную кладь. Толпа редела, и она старалась не подпускать к себе никакого беспокойства. Где он, черт возьми? Неужели Луи дал ей неправильный номер рейса? Вейн не был еще под ее опекой, а она уже сходила с ума. Наконец мальчишка появился, обхватив руками свой рюкзак, словно это был его любимый мишка. Чуть позже он бросил его на пол. Вик обняла Вейна, поцеловала его в ухо и погрызла шею, пока он не начал смеяться и кричать, чтобы она отпустила его.
