Когда он снова открыл их и посмотрел через «глазок», ребенок трепыхался в объятиях отца. Водитель был с явным ожирением – большой мужчина с бритой головой и мощными, как телефонные столбы, ногами. Луи Кармоди, его отец. Бинг читал об их семье по Интернету и имел общее понятие, кто есть кто. Но он никогда не видел фотографии этого мужчины. Партридж был потрясен. Он не мог вообразить, что Кармоди и Макквин занимались сексом – жирная тварь раздавила бы ее. Бинг не являлся атлетом, но на фоне Кармоди он выглядел чертовой звездой стадионов.
Он недоумевал, чем таким располагал этот тип, чтобы Макквин занималась с ним сексом. Возможно, они имели финансовые условия. Бинг уже рассмотрел Викторию во всю длину и не удивился ее отношению. Вся из одних тату. Нет, женщина может сделать себе татуировку, которая ей нравится. Но рисунки на теле Макквин говорили одно и то же: они были знаком СДАЕТСЯ В АРЕНДУ.
Ветер подхватил бумаги, которые перед этим рассматривал мальчик. Он унес их под машину толстяка. Когда Кармоди поставил ребенка обратно на землю, Вейн посмотрел им вслед, но не стал вставать на четвереньки и доставать их из-под автомобиля. Эти бумаги тревожили Бинга. Они что-то означали. Они представляли собой важную информацию.
Тощая, вся в шрамах, наркоманка пыталась навязать эти бумаги Макквин. Бинг наблюдал за их общением из-за занавески в передней комнате дома. Наркоманка не понравилась Виктории. Макквин кричала на нее и угрожающе кривила лицо. Она отшвырнула бумаги прочь. Их голоса уносило ветром. Не очень хорошо было слышно, но он уловил, что одна из них сказала слово «Мэнкс». Бинг хотел разбудить хозяина, однако невозможно было привести его в чувство в таком состоянии, в каком он был.
Потому что он на самом деле не спит, – подумал Бинг, а затем засунул эту неудачную мысль куда подальше.
Однажды он зашел в спальню, чтобы посмотреть на мистера Мэнкса, лежавшего поверх простыней в одних боксерских шортах. На груди у него алел большой Y-образный шрам, зашитый грубыми черными нитками. Рана частично исцелилась, но сочилась гноем и розовой кровью. Она напоминала блестящий каньон из розовой плоти. Бинг простоял у кровати несколько минут, прислушиваясь к звукам, но не уловил дыхания. Рот мистера Мэнкса был криво открыт, источая слегка приторный химический запах формальдегида. Его глаза тоже оставались открытыми – тусклые, пустые и смотревшие в потолок. Бинг подкрался ближе, чтобы коснуться руки старика, и та оказалась холодной и жесткой, как у трупа. Партриджа охватила тошнотворная уверенность, что мистер Мэнкс умер. Однако затем глаза старика дрогнули, чуть-чуть, фиксируясь на Бинге и глядя без узнавания. Партридж попятился.
Сейчас кризис миновал. Дрожащие и слабые ноги Бинга понесли его в гостиную. Он снял противогаз и сел смотреть телевизор. Рядом располагались мистер и миссис де Зоет. Ему требовалось время, чтобы успокоиться. Он взял миссис де Зоет за руку.
Бинг следил за игровым шоу и иногда посматривал на улицу, продолжая наблюдать за домом Макквин. Незадолго до семи часов он услышал голоса и звук захлопываемой двери. Он вернулся в прихожую и посмотрел в глазок. У неба был бледный оттенок нектарина, а мальчик с толстым отцом шли по двору к арендованной машине.
– Если понадобимся, мы в отеле, – прокричал Кармоди.
Виктория Макквин стояла на пороге дома.
Бингу не нравилось, что мальчик уезжал с отцом. Вейн и женщина шли в одной связке. Мэнкс хотел их обоих… как и Бинг. Мальчик предназначался для Мэнкса, а женщина была угощением для Бинга – та, с кем он мог бы позабавиться в Доме сна. От одного взгляда на ее тонкие голые ноги у него пересыхало во рту. Последняя забава в Доме сна и затем вместе с мистером Мэнксом на вечное пребывание в Страну Рождества.
Но нет, он мог и не потеть. Просматривая почту в ящике Виктории, он нашел счет за дневной лагерь в Нью-Гэмпшире. Парня записали туда вплоть до августа. Пусть Бингу было далеко до клоуна в цирке, но он не думал, что кто-то станет записывать мальчика в лагерь, стоивший восемьсот долларов в неделю, и через пару дней начнет пропускать занятия. Завтра будет Четвертое июля. Наверное, отец хотел повидаться с ребенком на выходные.
Кармоди и сын уехали, оставив позади грешный дух Виктории. Бумаги под машиной – те самые, которые Бинг хотел посмотреть, – унесло воздушным потоком «Бьюика». Они потащились за ним. Виктория тоже ушла. Она вернулась в дом, но оставила дверь открытой. Через три минуты женщина вышла с ключами от машины в одной руке и пакетом для покупок – в другой.
Бинг наблюдал за ней, пока она не уехала. Затем он осмотрел улицу и решил немного пройтись. Солнце зашло, оставив на горизонте оранжевую дымку. Несколько звезд прожгли отверстия во тьме наверху.
– Тут человек в противогазе ходит и ствол оружия наводит, – напевал себе под нос Партридж, что часто бывало, когда он нервничал. – Его свинцовые пули опасны, как приступ запущенной астмы. Он пошел к ручью и застрелил Макквин, как будто в голову ей вбил деревянный клин.
Он прогулялся по тротуару, но нашел лишь одну страницу – мятую и испятнанную.
Он ожидал чего угодно, но только не распечатку заметки о человеке из штата Теннесси, который месяц назад прибыл в дом Бинга на «Призраке» – за два дня до появления самого мистера Мэнкса. Мистер Мэнкс – бледный, истощенный на вид, с горящими глазами и в окровавленной одежде – приехал на «Транс Аме» с сиденьями под зебру. Рядом с ним на пассажирском сиденье лежал большой серебристый молот. К тому времени Бинг уже прикрутил к «Призраку» номера, и NOS4A2 был готов к поездкам.
Человек из Теннесси – Натан Деметр – провел какое-то время в подвале Бинга, прежде чем пошел своей дорогой. Партридж предпочитал мамочек, но Натан Деметр умел работать ртом. К тому времени, когда Бинг позабавился с ним, они имели много долгих мужских разговоров о сексе и любви.
Его потрясла фотография Деметра в статье про исчезновение инженера из компании «Боинг». У него даже разболелся живот. Он не мог представить, почему наркоманка явилась к Виктории Макквин с такой информацией.
– Вот черт, – прошептал Бинг, покачиваясь из стороны в сторону.
Он машинально начал напевать:
– Тут человек в противогазе ходит и ствол оружия наводит. Его свинцовые пули опасны, как приступ запущенной астмы…
– Неправильно, – сказал маленький писклявый голос за его спиной.
Бинг повернул голову и увидел белокурую девочку на розовом велосипеде с дополнительным набором колес. Она приехала сюда из дома, где готовили барбекю. Смех взрослых людей разносился в теплом, влажном вечернем воздухе.
– Мой папа читал мне этот стих, – сказала она. – Там был маленький человек, который имел оружие. Он выстрелил в гуся! А кто такой Человек в противогазе?
– О, детка, – сказал ей Бинг. – Он прекрасен. Все любят Человека в противогазе.
– Я не люблю его.
– Он понравился бы тебе, если бы ты его узнала.
Девочка пожала плечами, развернула велосипед по широкому кругу и начала уезжать к другому концу улицы. Бинг посмотрел ей вслед, затем повернулся к де Зоетам и сжал в руке статью о Деметре, распечатанную на бланке какой-то библиотеки в Айове.
