– Ты должен был убить ее! – закричал Мэнкс, убирая руку с раны. – Вот что тебе следовало делать!
Красные полоски уха покачались по краям кровавого сгустка.
– Давай, стреляй в нее! Уложи ее! Уложи ее в грязь и покончи с этим!
Бинг отвел взгляд от Хорошего человека. Его сердце колотилось в груди, ка-бам-бам, как фортепьяно, которое столкнули вниз по пролету лестницы. Он буквально слышал грохот нестройных звуков и деревянных хлопков. Бинг осмотрел двор и увидел Макквин, убегавшую от него на длинных загорелых ногах. В ушах звенело так громко, что он едва слышал, как его оружие выстрелило вновь, выбросив пламя в призрачный шелк тумана.
Аэропорт Логан – Бостон
Луи Кармоди прошел контроль. Но ему все равно нужно было убить целый час, поэтому он направился в буфет за «МиккиДис». Луи решил ограничить себя жареным цыпленком, салатом и водой. Однако в воздухе пахло создающими голод запахами французского картофеля-фри, и, подойдя к кассе, он услышал, что говорит пухлому юноше крамольные речи… Короче, он заказал два бигмака, большую коробку фри и ванильный молочный коктейль суперразмера. То же самое, что брал себе в девятнадцать лет.
Ожидая заказ, он посмотрел направо и увидел маленького мальчика не больше восьми лет, с темными глазами, как у Вейна, стоявшего с матерью у следующей кассы. Мальчик смотрел на Луи – точнее, на его два подбородка и мужские сиськи – не с отвращением, а со странной печалью. Отец Луи, скончавшись, был таким толстым, что ему купили особый гроб на два долбаных размера шире обычного. Он выглядел, как обеденный стол с закрытой крышкой.
– Сделайте мне небольшой молочный коктейль, – сказал он официанту.
Луи не смог посмотреть на мальчика снова, боясь, что тот его разглядывает.
Он стыдился не из-за того, что страдал, как говорил его врач, патологическим ожирением (что за определение «патологическое», как будто иметь избыточный вес было морально схоже с некрофилией). Чего он не терпел – ощущая, как внутри него все корчилось и болело, – так это собственной неспособности изменить свои привычки. Он действительно не мог выразить то, что должен был сказать. Не мог заказать себе салат, когда чувствовал запах французских фри. В последний год его жизни с Вик он знал, что она нуждалась в помощи, что она тайно пила и отвечала на воображаемые телефонные звонки. Но Луи не мог выдержать с ней линию поведения – не мог предъявить свои требования и выставить ультиматумы. Если она распалялась и хотела с ним спать, он молчал о своих тревогах и просто шлепал ее по заду или проводил рукой по голой груди. Он был соучастником Вик, пока она не заполнила духовку телефонами и не спалила дом до основания. Только спичку зажег он сам.
Он устроился за столиком, предназначенным для карлика, страдающего анорексией, в кресле, пригодном для задницы десятилетнего ребенка. Неужели Макдоналдс не разбирался в своей клиентуре? О чем они думали, выставляя такие кресла для мужчин его размера? Он вытащил лэптоп и воспользовался бесплатным вайфаем.
Луи проверил почту и посмотрел на косплейных посетительниц в костюмах от «Пауэр Гёрл»
[6]. Он задержался на доске сообщений «Милларуорлда». Несколько участников обсуждали, какой цвет Халк будет носить в следующий раз. Простаки, говорившие о комиксах, смущали его. Они спорили о сущей ерунде. Ведь было очевидно: серый или зеленый. Другие цвета смотрелись бы глупо.
Луи прикидывал, сможет ли он посмотреть на «Девушек-самоубийц» таким образом, чтобы никто из проходивших мимо людей не заметил этого. Внезапно в кармане его шорт начал звонить телефон. Он приподнял свой зад и принялся его искать.
Он взял телефон в руку, когда услышал музыку, игравшую через звуковую систему аэропорта. То была старая песня Джонни Мэтиса «Поездка на санях». Невероятно, потому что температура в Бостоне этим июльским утром была такой же, как на Венере. Луи потел, просто глядя наружу. Мало того – по звуковой системе аэропорта звучало что-то другое – вплоть до того момента, как зазвонил телефон. Леди Гага, Аманда Палмер или кто-то еще. Какая милая сумасшедшая дама с пианино.
Луи вытащил телефон, но сделал паузу, чтобы посмотреть на женщину за соседним столиком. Грудастая леди напоминала Сару Пэлин.
– Привет, красавица, – сказал Луи. – Вы слышите это?
Указав на потолок, он добавил:
– Они играют рождественскую музыку! В середине лета!
Она замерла с полной вилкой капустного салата на полпути к накачанным ботоксом губам и посмотрела на него со смесью смущения и беспокойства.
– Песня, – пояснил Луи. – Вы слышите эту песню?
Она нахмурились и взглянула на него так, как смотрят на лужу блевотины – как на что-то такое, чего нужно избегать.
Луи перевел взгляд на телефон и увидел номер Вейна. Это было странно. Они обменялись сообщениями несколько минут назад. Возможно, Вик вернулась из своей поездки на «Триумфе» и хотела рассказать, как тот ведет себя на дороге.
– Не берите в голову, – сказал Луи, обращаясь к Почти-Саре-Пэйлин.
Помахав рукой в воздухе, он рассеял неудачную тему, затем ответил на звонок.
– В чем дело, дорогой?
– Папа, – сказал Вейн хриплым шепотом.
Он старался не плакать.
– Папа. Я в заднем салоне машины. И не могу выйти.
Луи почувствовал тихую, почти мягкую боль, которая одновременно появилась за грудной костью, в шее и за левым ухом.
– О чем ты говоришь? Какая машина?
– Они хотят убить маму. Двое мужчин. Они усадили меня в машину, и я не могу выбраться с заднего сиденья. Это Чарли Мэнкс, папа. И кто-то в противогазе. Кто-то…
Он закричал.
На заднем фоне Луи услышал несколько хлопков. Сначала он подумал о петардах. Но это были не петарды. Вейн кричал:
– Они стреляют, папа! Они стреляют в маму!
– Вылезай из машины!
В какой-то миг Луи услышал себя. Его голос был незнакомым, истеричным и слишком визгливым. Он не осознавал, что вскочил на ноги.
– Подними кнопку на двери и беги.
– Я не могу. Не могу. Она не отпирается, а когда я пытаюсь перебраться на переднее сиденье, меня просто снова сносит на заднее.
Вейн подавил рыдание.
Голова Луи казалась шаром горячего воздуха, наполненная веселящим газом. Она поднимала его над полом к потолку. Он подвергался опасности уплыть из реального мира.
– На двери есть замок. Осмотрись, Вейн.
– Я должен отключиться. Они возвращаются. Позвоню, когда смогу. А ты не набирай мне – они могут услышать. Они услышат телефон, даже если я поставлю его на приглушенный режим.
