В течение первого года жизни Софья находилась на попечении кормилицы Марфы Кузьминой, которая позднее стала ее горничной. В 1659 году девочка перешла на попечение «мамы», то есть няньки. Эту должность при Софье исполняла княгиня Анна Никифоровна Лобанова-Ростовская, получавшая жалованье в 50 рублей в год. Среди других придворных царевны были казначея Прасковья Скрипицына, а также горничные, швеи и прачки. Вся прислуга царевен была женская.
Маленькая царевна не испытывала недостатка в подругах: возле нее всегда находились сестры. Евдокия была старше на семь лет, Марфа — на пять. Еще одну сестру, Анну, девочка помнить не могла: та умерла, когда Софье было всего полтора года. Наиболее близки к ней по возрасту были Екатерина и Мария; первая из них была моложе Софьи на год и два месяца, а вторая — на два с половиной года. О занятиях царевен мало что известно, но можно не сомневаться, что они, по обыкновению всех девочек, бегали друг за другом по комнатам, лестницам и переходам Теремного дворца, играли в куклы, пятнашки и прятки, сплетничали, секретничали, ссорились и мирились. Какая-нибудь из сестер наверняка ябедничала матери и теткам на Софью, которая уже в детстве должна была отличаться сильным, жестким характером и гордым нравом, не соответствующим образцам христианского смирения, подобающего православной отроковице. Вне всякого сомнения, она превосходила сестер интеллектом и энергией, отличалась от них жаждой знаний и потребностью в духовном развитии.
Известно, что Софья не была красавицей, поэтому у нее уже в подростковом возрасте могли выработаться психологические комплексы и связанное с ними стремление лидерствовать, во что бы то ни стало добиваться поставленной цели. Впоследствии эти черты характера были присущи ей в полной мере. В мемуарах и литературе неоднократно отмечалось сходство характеров Софьи и Петра. Если оно действительно имелось, то у царевны уже с раннего возраста должна была проявляться харизматичность, присущая ее младшему брату.
Жизнь в царских теремах XVII века по скромности и уединению мало отличалась от монастырских порядков. Дочери царя Алексея Михайловича проводили дни в молитвах и посте, занятиях рукоделием и невинных забавах с сенными девушками. Послеобеденное время и долгие осенние и зимние вечера отдавались разного рода комнатным «утехам». Для этой цели во дворце существовала даже особая Потешная палата с целым штатом шутов, «дураков», карликов, акробатов, сказочников. Царевны слушали сказки мамок и приживалок, забавлялись кривлянием карлиц, шутих и «дур». Вряд ли следует полагать, что не по годам серьезная Софья отвергала подобное времяпрепровождение. В жизни царского терема было слишком мало впечатлений и слишком много скуки и однообразия, чтобы позволить себе пренебрегать незатейливыми развлечениями. К тому же грубый юмор и нелепые проделки шутов являлись неотъемлемой частью развлекательной культуры русского двора вплоть до середины XVIII века. Даже гениальный Петр I устраивал забавы с карликами и до последних лет жизни любил отдыхать в окружении «дураков» с их пошлыми выходками. Вряд ли можно ожидать большего благоразумия и от юной Софьи.
На Рождество устраивались святочные игры с гаданиями, переодеваниями, пением и плясками, на Масленицу во дворе возводились «скатные горы», с которых съезжали царевны с «верховыми»
[1] боярышнями. К Святой неделе для царицы и царевен в комнатах вешали дощатые качели на веревках, обшитых бархатом или атласом, с «седалкою», также обтянутой бархатом. На Троицу водили хороводы. Для таких игр при хоромах царицы и царевен существовали обширные сени. В числе сенных девиц, согласно придворному штату, состояли «игрицы», которые представляли членам царской семьи народные забавы. «Домрачеи» — слепые музыканты и певцы — под звуки домры пели былины и народные песни.
В источниках есть несколько упоминаний о том, что на женской половине дворца играли в карты, но это развлечение, по-видимому, не было широко распространено в России того времени. Известно также, что популярной игрой являлись шахматы, которые очень любил царь Алексей Михайлович. Возможно, в них умела играть и царевна Софья.
Как все представительницы прекрасного пола во все времена, царевны радовались богатым нарядам и украшениям. В сохранившейся описи гардероба шестнадцатилетней Софьи Алексеевны значатся шапки, шубы и телогреи. Одежды были изготовлены из атласа и тафты, вышиты золотом и серебром; в золотые пуговицы вставлены маленькие драгоценные камни «яхонтики».
Якоб Рейтенфельс отмечал, что царские дети воспитывались «заботливо и тщательно, но несколько своеобразно»: «…их не пускают ни на какие торжественные и многолюдные собрания, живут они во внутренних помещениях дворца, куда никто не смеет проникнуть, кроме лиц, на попечении коих они находятся. Способ воспитания у них почти тот же, что у всех азиатских народов. Наружу они выходят не иначе, как после того, как удалят всех, могущих попасть им навстречу, закрытые со всех сторон распущенными зонтами». Котошихин также сообщает, что по пути в церковь придворные служители загораживали царевен со всех сторон «суконными полами», а во время обедни они стояли за плотными занавесями из тафты, и «люди видети их не могут же, кроме церковников». Царица и царевны до такой степени оберегались от посторонних глаз, что даже медицинская помощь оказывалась им заочно. Рейтенфельс оставил курьезное, но правдоподобное свидетельство: «когда им (врачам. — В. Н.) приходится лечить царицу или кого-либо из царских дочерей, то им не дозволяют осматривать больную, но они обязаны на основании показания некоей старухи или приближенной какой-либо служанки определить болезнь и назначить лекарство».
Вся жизнь царевен протекала в Кремле. Внутри его стен существовал особый мир с множеством чудесных вещей, которые, несомненно, пленяли воображение юных дочерей Алексея Михайловича. Вдоль Москвы-реки располагался царский Теремной дворец — огромное и живописное сооружение, состоявшее из нескольких разновеликих строений под разными крышами. В покои дворца вело Золотое крыльцо, оформленное каменными фигурами львов и необычайно красивой позолоченной медной решеткой. Поднявшись по лестнице и пройдя через сени, можно было попасть в домовую царскую церковь Спаса за золотой решеткой. Теремные покои состояли из Трапезной (столовой) и Соборной, или Думной, палат. В центре здания располагалась Престольная палата — кабинет царя Алексея Михайловича. В ее красном углу находилось «царское место», перед которым лежал роскошный ковер, вышитый, по преданию, царевнами Евдокией, Марфой и Софьей. Рядом были царская опочивальня и Крестовая палата (молельня).
Все комнаты были одинаковой величины — на три окна по фасаду. Их размеры соответствовали габаритам русской избы, в плане представлявшей собой квадрат со сторонами около шести метров. Слюдяные оконца в свинцовых переплетах пропускали не очень много света, поэтому в царских покоях было темновато. В каждой комнате была изразцовая печь. В помещениях рядом с сенями и царской опочивальней слуги держали наготове кушанья, приносимые из дворцовой поварни. Из спальни вниз вела винтовая лестница, по которой можно было спуститься в мыльню, то есть банное помещение, пол которого был выложен свинцовыми плитами, чтобы не пропускал воды.
