Восемнадцатилетний царь Иван к вступлению в брак «никакой склонности не оказывал», однако «не был он в состоянии противиться хотению сестры своей». Были организованы выборы невесты: по обычаю в царский терем свезли дочерей московской знати и, по словам историка М. И. Семевского, «в толпе юных барышень подслеповатые очи Ивана остановились на круглолицей полной Прасковье Салтыковой».
Несомненно, приближенные подсказали ему, какую из девушек следует предпочесть.
Девятого января 1684 года молодые были обвенчаны. Вероятно, венценосная чета была по-своему счастлива. Их объединяла горячая, фанатичная религиозность — достаточно прочная основа для общих занятий. Политикой супруги совершенно не интересовались и находились в стороне от придворной борьбы. Защиту их интересов взяла на себя Софья.
Иван Милославский между тем продолжал мелкие интриги. В начале мая 1684 года он принялся вербовать сторонников среди московских дворян: приглашал их к себе на обеды и во время застольных бесед пытался настраивать против Василия Голицына, которого «поносил за несправедливость». Правительнице тоже доставалось. Однажды Иван Михайлович со всей решительностью заявил:
— Или я сломаю хребет Голицыну, или мне конец.
Милославский в это время был тяжело болен, и политическая активность уносила последние силы. В июле 1685 года он скончался, оставив по себе недобрую память.
Тем временем борьба вокруг двойного трона продолжалась, и в ней подчас были важны любые мелочи. Весной 1687 года прошел слух, что царь Петр хочет заменить своего старого дядьку (опекуна и телохранителя) Родиона Матвеевича Стрешнева князем Михаилом Алегуковичем Черкасским. Известие вызвало переполох при дворе, на который немедленно отреагировали внимательные иностранные дипломаты. Христофор фон Кохен отметил в донесении, что Черкасский — «буйная голова, татарский мурза по рождению, крайне не расположен к царевне и величайший враг главнокомандующего (В. В. Голицына. — В. Н.), но очень расположен к младшему царю». Юный государь уступил желанию сестры и ее фаворита оставить дядькой Стрешнева.
Это показывает, что отношения Петра и Софьи не всегда были враждебными. Возможно, между ними даже могло бы установиться согласие, если бы мать, дядья и другие сторонники юного царя не настраивали его против правительницы.
Иногда коллизии борьбы придворных группировок принимали причудливые формы. В начале 1687 года украинский гетман Иван Мазепа прислал в подарок царю Петру двух карликов, которые были доставлены гетманскими посланниками в Малороссийский приказ. Там их увидел Василий Голицын и решил забрать себе. Петр, которому нравились всякие капризы природы, был раздосадован и даже оскорблен поступком всесильного фаворита Софьи, а сторонники юного государя постарались еще подогреть его ненависть к тогдашнему лидеру правительства. Этот внешне малозначительный эпизод не был забыт и спустя два с половиной года фигурировал на следствии по делу Голицына в качестве одного из примеров его произвола.
Весьма существенное значение в ситуации вокруг трона имели личные отношения Софьи Алексеевны и Натальи Кирилловны. Федор Шакловитый впоследствии дал на этот счет уникальные показания. Царевна наносила регулярные визиты вдовствующей царице, выражая тем самым почтение женщине, формально со времени вступления Алексея Михайловича во второй брак считавшейся ее матерью. Шакловитый рассказывал:
— В которые времена великая государыня благоверная царевна в кое время изволила видаться с матерью своею великою государынею благоверною царицею, и как государыня царевна от ней, великой государыни, прихаживала к себе светлым лицом, и в то время она, великая государыня, благодарствовала, что меж ими государями всё добро. О том же и мы радовались. А в которые времена изволила приходить печальна, а к тому же, после того как побывают у нее постельницы, и в те времена от тех слов бывало великое мнение и опасение, и ожидали всякой беды.
Упомянутые Шакловитым постельницы царицы Натальи Кирилловны Сенюкова и Нелидова к царевне Софье «прихаживали почасту и слова принашивали». Они наушничали правительнице, что в окружении царя Петра про нее «говорят многие непристойные и бранные слова, и здоровье ее государнины не желают». Яростнее всех бранили Софью Алексеевну Лев Кириллович Нарышкин и князь Борис Алексеевич Голицын.
Эти два лидера «партии» Петра даже не считали нужным скрывать свою ненависть к правительнице: «к ней, великой государыне, к руке не хаживали», отказывались являться к ней с поздравлениями в большие праздники, когда другие царедворцы толпились в хоромах царевны.
Два фаворита
Успех женских правлений в мировой истории с древнейших времен до гендерной революции XX века всецело зависел от того, какие мужчины окружали облеченную властью женщину. В этом отношении правительницы часто оказывались недостойными своего высокого положения. Кардинал Джулио Мазарини язвил по этому поводу: «Женщина, которая очень мудро могла бы управлять государством, завтра же создаст себе господина, которому и десяти кур нельзя дать в управление». Деятельность Софьи Алексеевны опровергает этот скептический взгляд на возможности осуществления женской власти. В качестве друзей и помощников она выбрала себе двух мужчин, отличавшихся большими способностями и энергией. Они были совершенно не похожи друг на друга и вместе с Софьей составляли почти идеальный двигатель государственной политики.
Старший из фаворитов Софьи, князь Василий Васильевич Голицын, родился в 1643 году в семье, занимавшей видное, хотя и не первое место в государстве. Голицыны вели свой род от литовского великого князя Гедимина, через знаменитого московского боярина и воеводу Михаила Патрикеева (от Патрикеевых произошли также Хованские и другие знатные фамилии). В XVI веке предки князя были боевыми воеводами, а его двоюродный дед и тезка Василий Васильевич Голицын прославился как выдающийся полководец периода Смутного времени. Будущий дипломат принадлежал к одному из шестнадцати родов России, члены которых имели право получать боярство минуя предшествующий чин окольничего.
Василий Васильевич был одним из образованнейших людей своего времени. В качестве руководителя российской дипломатии он внес ощутимый вклад в формирование внешнеполитической системы страны. Современные исследователи оценивают результативность этой политики очень высоко. По справедливому отзыву историка А. П. Богданова, «деятельность князя Василия Васильевича Голицына стала образцом высокого дипломатического искусства, способствовала формированию той школы русских дипломатов, которая обеспечивала внешнеполитическую сторону преобразований Петра I».
Возраст другого мужчины, много значившего для Софьи, неизвестен. Судя по всему, он был моложе Голицына, но ненамного. Федор Леонтьевич Шакловитый обеспечил себе головокружительную карьеру благодаря своим способностям, энергии и трудолюбию. Происходил он из мелкого брянского дворянства. Будучи подьячим Брянской приказной избы, он в начале 1660-х годов был послан в Москву со списками служителей и денежной казной. В столице он обратил на себя внимание кого-то из руководства Разрядного приказа и был зачислен в штат этого учреждения. В 1672 году исполнительный и знающий Шакловитый был взят на службу в приказ Тайных дел — личную канцелярию царя Алексея Михайловича. После смерти государя и упразднения приказа в 1676 году Федор Леонтьевич вернулся в Разряд, но уже в качестве дьяка. 27 июля 1682 года он был пожалован в думные дьяки.
