– Не хочу тебя напрасно пугать, но я надеюсь, что она сделала это, потому что здесь нет связи.
– Мы должны найти ее, Джек. Она без пальто, и дождь вон какой сильный. – Я поймала себя на том, что лепечу, как ребенок. С другой стороны, как еще я могла выразить свою тревогу по поводу женщины, которой тридцать три года не было в моей жизни, и я убедила себя, что она не существует.
– Давай поедем назад к воротам, хорошо? Мы не можем терять время, потому что мы должны помочь Ребекке. Дорога размыта, и мне придется вести машину медленно. Мы с тобой будем смотреть в четыре глаза. И кто-то из нас двоих обязательно ее заметит.
Я кивнула. Джек завел мотор и включил фары. Впрочем, толку от них не было почти никакого, так как перед нами сплошной стеной лился дождь. Джек, как и обещал, вел машину медленно. Мы во все глаза вглядывались в темноту – он слева, я справа. Одновременно я пыталась убедить себя, что он прав, что, по всей видимости, мать пошла к воротам, попросить охранника вызвать «Скорую» и пожарную команду. Хотя, учитывая вселенский потоп, необходимость в последней наверняка уже отпала. Переднее правое колесо угодило в колдобину. Джек переключил скорость, дал задний ход, а потом вновь устремился вперед.
– Стоп! – приказала я, рукавом вытирая запотевшее окно. Мы доехали до развилки, которую мать показала мне по дороге сюда: от нее дорога вела к старому семейному кладбищу. Я закрыла глаза, блокируя страх, холод и грохот грозы, и попыталась прислушаться к тихому уголку внутри меня. Бабушка всегда говорила, что он там есть, главное, сосредоточиться, и он найдется. Мне он нужен был сейчас, поскольку все другое: моя собранность, моя аккуратность и даже мои пресловутые графики работы, – все это было в данную минуту абсолютно бесполезно.
– Она там! – Я указала на дорогу. – Она пошла на кладбище.
Я обернулась к Ребекке. Поскольку обогреватель работал на полную мощность, ее дрожь немного унялась, и она даже сумела сесть и привалиться к дверце машины. Она по-прежнему была белой как мел, но по крайней мере оставалась в сознании.
– Да, – вымучила она сухими губами. – Кладбище. Я видела там Джинетт. Во сне. Тогда я не поняла, что это значит… – В этот момент небо прорезала вспышка молнии, отчего ее кожа и глаза приобрели нездоровый желтый оттенок. – Она там… не одна.
Джека не пришлось упрашивать. Он со всей силы нажал на педаль газа. Мы все качнулись вперед. Мелкие камни царапали о металл машины, но я не обращала на них внимания, думая лишь об одном: там моя мать, и она нуждается во мне.
Затем я вновь вспомнила ящичек в моей руке и посмотрела на него.
– В нем медальон Розы? – спросила я, оборачиваясь к Ребекке. – Ты его искала?
Машину между тем тряхануло на очередной колдобине. Сломанная нога Ребекки упала с сиденья, сама она застонала. Несмотря на тряску, я помогла ей сесть ровно. Она покачала головой.
– Я не знала, что в нем. Лишь то, что носовая фигура корабля указывала на этот дом. А шифр на окне и на могильном камне, мол, что грехи спрятаны в кирпичах камина, однозначно говорил, что это тот самый дом.
Я открыла язычок замка, приподняла крышку и отвела ее назад, чтобы внутрь упал хотя бы слабый свет. Из ящичка мне подмигнуло кольцо с рубином и шпилька для волос с бриллиантовой бабочкой. Я хорошо помнила обе эти вещи из описи в заявлении в страховую компанию. Согласно этому заявлению, они были утрачены при кораблекрушении судна «Ида Белль» наряду с сапфировым и бриллиантовым колье и такими же серьгами, которые теперь принадлежали моей матери.
Я поднесла открытый ящичек ближе к Ребекке.
– Ты сделала все это ради украшений? Скажи ты мне это сразу, я бы тебе их тотчас отдала.
Морщась от боли, она покачала головой.
– Я не искала спрятанных сокровищ, если ты это имеешь в виду. Мне было нужно… мое наследство. В доме моей матери висит потрет моей прапрабабушки – бабушки Алисы и Норы. На нем она изображена в этом самом сапфировом колье и серьгах. Увидев их в телепередаче на твоей матери, я решила выяснить, как они попали к ней. Я подумала… – она сделала глубокий вдох, как будто оседлала волну боли, – я подумала, что ты знаешь правду, но нарочно скрываешь ее от меня.
Я вновь поставила ящичек себе на колени и покачала головой. Посмотрев вниз, я заметила рядом с украшениями почерневшую от времени серебряную детскую погремушку. Поднеся ее почти к самому лицу, я потерла рукоятку большим пальцем. Из-под слоя окисла проступила монограмма НСК. Я не знала, какое у Норы Крэндалл было среднее имя, но я была готова спорить на что угодно, что оно начиналось с буквы «С».
Я на миг закрыла глаза. Теории Джека относительно моих предков оказались хотя бы частично верны. Открыв глаза, я заметила на дне ящичка еще кое-что – пожелтевший клочок бумаги, как будто вырванный из какой-то книжки.
С помощью моих коротких, обломанных ногтей я подцепила край листка и вытащила его из уютного ложа на дне ящичка, умудрившись при этом даже не порвать его. Столь же осторожно развернув листок, я поднесла его к свету. Текст на нем был написан тем же почерком, что и в дневнике, откуда он, похоже, и был вырван, просто при чтении мы не заметили недостающей страницы. Поднеся его еще ближе к свету, я начала читать вслух:
«Прошло два дня с того момента, как жуткое землетрясение потрясло Чарльстон. Сначала никто не понял, что это было. Мы с Розой подумали, что это гадкие янки, о которых нам рассказывал наш бедный отец, вновь начали обстрел города. Но отца вот уже год как нет в живых, и я рада, что он не увидит мой позор.
Я пишу все это, чтобы сохранить правду, чтобы будущие поколения не думали обо мне плохо. Правда всегда, так или иначе, становится известна, и это мой способ сохранить события так, чтобы о них узнали во всей их полноте. Позднее, когда я разгадаю все загадки, я оставляю тропу к этому месту, которое рано или поздно будет найдено.
Почти все называют землетрясение катастрофой, и лишь некоторые не соглашаются с этим мнением. Я же называю его подарком судьбы. Ибо оно подарило мне возможность исправить зло и скрыть мои грехи.
Утром 31 августа Чарльз должен был заехать за Розой, чтобы отправиться с ней на прогулку. Мы с ним давно откладывали момент, когда скажем ей правду, ведь, узнай она это, как она отравила бы нам жизнь. По этой причине мы долго скрывали наши чувства, не торопились, ждали, когда нам представится удобный случай.
Это был жаркий летний день, поэтому я дала слугам выходной. Я знала, что нам с Розой ничего не понадобится, кроме ужина, но кухарка обещала к вечеру вернуться и приготовить его.
Ранее этим утром Роза поймала меня в гостиной и потребовала, чтобы мы разыграли Чарльза. Я поначалу отказалась, зная, что добром это не кончится, но Роза сумела добиться своего, как умеет делать только она. В этом она похожа на паучиху, которая готова впиться в свою жертву. Я согласилась, хотя и не ожидала, что для пущей убедительности она обменяется со мной медальонами. После этого она расположилась на тахте в гостиной и сидела там, пока не пришел Чарльз, после чего тотчас принялась плести свою паутину.
