— Вы не ранены, мой господин? — Мельница наконец остановилась.
Баурджин удивлённо вскинул брови:
— Лэй? Ты как здесь очутилась?
— Услышала крики. Я не спала — дожидалась вашего возвращения. Никогда не прощу себе, что отпустила вас одного.
— Много говоришь, девушка! Знай, я не терплю, когда не подчиняются моим приказам. Сказано тебе — сидеть дома, будешь сидеть. Ясно?
— Ясно, мой господин, — огорчённо отозвалась девушка.
Вид у неё был такой обиженный — вот-вот заплачет, что Баурджин привлёк Лэй к себе и ласково погладил по плечу:
— Ну, не расстраивайся, всё же хочу тебя поблагодарить — ты появилась вовремя. Не знаю, что бы без тебя и делал.
— О, господин!
Улыбнувшись, девчонка наклонилась и, подобрав с земли обломок шеста, вздрогнула.
— «Красные шесты»! — с ужасом прошептала она. — Так вот это кто! Господин, мы должны немедленно убрать трупы, а обломки шестов — сжечь.
— Сжечь — сожжём. — Баурджин негромко засмеялся. — А вот с трупами, боюсь, будет проблема. Куда ж мы их уберём?
— Я знаю здесь недалеко общественную уборную, — задумчиво протянула Лэй. — Может, туда?
— Но выгребные ямы регулярно чистят! Найдут!
— Не так уж и регулярно, мой господин. А и найдут — так к тому времени их вряд ли кто опознает.
— Тоже верно. А ты умная девушка, Лэй.
— Приятно слушать ваши слова, господин. И вообще...
Что «вообще», Баурджин не дослушал, а, наклонившись, махнул рукой — пора.
Общественная уборная находилась примерно в двух кварталах от места схватки, у Восточного рынка, ничуть не выдавая себя отвратительным запахом нечистот — всё перебивал терпкий аромат лаванды.
— Смотрители жгут благовония, — прошептала Лэй.
Смотрители?
Князь опустил труп наземь:
— Интересно, сколько их здесь?
— Не знаю. Но ведь можно сходить проверить.
— Ага, чтоб они нас запомнили. Хотя... — Баурджин пристально всмотрелся в темноту.— Какая разница? Несём. Нет, подожди... Вот что, сможешь отвлечь смотрителя?
— Постараюсь.
— Стараться не надо — просто отвлеки.
Девчонка кивнула:
— Сделаю как велишь, господин.
Дождь усилился, и потоки влаги быстро намочили одежду, да так, что хоть выжимай. Впрочем, ни нойон, ни его служанка-охранница не обращали на это никакого внимания — не та была ситуация.
Уборная — солидное кирпичное здание под коричневой черепичной крышей — освещалась небольшим фонарём со вставленной внутрь свечой, скорее всего не восковой, а, судя по копоти, сальной. Под длинным козырьком крыши, меж витыми колоннами входа на низенькой лавочке сидел длиннобородый старик-смотритель. Даже не сидел, а спал, согнувшись и положив голову на согнутые в локтях руки. Довольно-таки неудобная поза, надо сказать, впрочем, старик был к ней привычен. Спал себе, спал, однако тут же проснулся, едва поблизости раздались осторожные шаги Лэй.
— Дедушка, дедушка! — подойдя ближе, жалобным голоском попросила девчонка. — Не проводите ли вы меня до дому, мне одной страшно!
— До дому?! — Старик тряхнул бородой. — Вот девчонка! Ты откуда взялась?
— Была в гостях, да заболталась с подружками, и вот...
— Что ж они не послали с тобой слуг?
— Это очень бедный дом.
— Хм, бедный... Ты сама-то далеко ли живёшь?
— Да не очень. У харчевни, той, что у рынка. Ну, там ещё на вывеске рыбина нарисована... в смысле написана...
— А, «Синяя рыбка», — воодушевился смотритель. — Знаю такую. Пойдём, уж так и быть, провожу, заодно и в «Рыбку» зайду, выпью стаканчик.
— Ой, как славно, дедушка! А на стаканчик я вам денежку дам, не сомневайтесь.
— Ну, пошли, пошли, — услыхав про денежку, оживлённо засуетился старик. — Тоже мне — внучка.
Так они и зашагали по улице, чуть ли не под ручку, весело переговариваясь. Дождавшись, когда парочка свернёт за угол, Баурджин подхватил под мышки труп и проворно потащил его в уборную. Да, здание общественного туалета производило впечатление. И внутри было неплохо — чисто, аккуратно, даже светильник горит! Вот это уборная, целый дворец, не то что... гм-гм... кое-где у нас порой... А интересно, зачем светильник-то? Кому тут приспичит в ночное время? Тем более стража никого ночью не пропускает. Хотя нет, стража шуршит, когда император в городе, а так, да особенно в будний день, — кинь денежку да иди кто хочешь.
Затянув труп к каменным стульчакам, Баурджин вдруг с ужасом сообразил, что в дырку мертвяк ну никак не пролезет. Чёрт! И стоило тащить, спрашивается? Бросили бы себе обоих на улице, да и дьявол с ними, поди узнай — кто. Так нет, послушал перестраховщицу-девку: ой, «красные шесты», «красные шесты»... Подумаешь! «Красные шесты» — не «красные дьяволята». И всё же...
Нагнувшись, князь внимательно осмотрел плиту. Ага! Ну точно. Она не была прикреплена, а сдвигалась!
Сесть, поднатужиться, и... опа! Фу, ну и запах. Впрочем, не до брезгливости. Хорошо хоть яма глубокая. И-и — раз...
Приподняв труп, Баурджин ловко спровадил его в выгребную яму и, не теряя времени, побежал за следующим. Убрал и его, лихо, почти уже привычно — лишь глухо чавкнула внизу гнусная жижа. Сплюнув, поставил на место плиту — тяжеленную, на пять посадочных мест. Ну, кажется, всё. Интересно, где сейчас Лэй?
— Я здесь, господин! — заглянув внутрь, отозвалась девушка.
Князь вздрогнул:
— Ты что, мысли читаешь? Где смотритель?
— В харчевне.
— Уходим.
Выйдя на улицу, Баурджин непроизвольно подставил руки под тонкие струи дождя. Видел — то же самое сделала и Лэй. Тоже ещё, чистоплюйка!
— Надо подобрать обломки шеста, — негромко напомнила девушка.
Нойон кивнул:
— Подбери.
Лэй шмыгнула в сторону и тут же вернулась, держа в руках обломки.
— То-то радость старому Лао, — пошутил Баурджин. — Завтра не нужно будет покупать дров.
— Ага, — радостно согласилась девчонка.
— Ты чего такая весёлая?
— Просто... — Лэй замялась. — Просто мне хорошо. Хорошо идти рядом с вами, мой господин. Так и шла бы всю жизнь.
Ну вот, мысленно присвистнул нойон, только этого не хватало.
Показался приметный дом Пу Линя, за ним — сарай, ограда, а уж там и ставшее почти родным жилище.
Забежав вперёд, Лэй почтительно распахнула ворота и, бросив во дворе обломки, сдвинула в сторону входную дверь — обтянутую бумагой раму.
