— Ничего, — выслушав соратника, ухмыльнулся князь. — Прорвёмся! Подумаешь, денег нет — заработаем! Здесь, кстати, покровительство чиновников и связи частенько значат куда больше богатства. А у меня, слава Христородице, имеется и то и другое — и покровительство, и связи.
Игдорж вяло кивнул.
Баурджин взглянул на него и быстро наполнил бокалы:
— Выпьем за удачу!
— За удачу.
Выпив, нойон прищурился:
— Кажется, ты ещё не всё мне рассказал, Игдорж-гуай? Как ты меня разыскал?
— Это было нетрудно. — Гость ухмыльнулся. — Многие в городе слышали историю о храбром и великодушном градоначальнике Цзяо Ли. А уж отыскать человека, которому он покровительствует, — плёвое дело. Куда труднее было оказаться с тобой наедине. За тобой следуют по пятам всякие непонятные личности...
— Девчонка?
Игдорж потрогал голову и скривился:
— Ну, её я теперь не считаю.
— Мастеровой с лучковой пилой? — припомнил князь.
— Он. И ещё парочка человек, совсем неприметных. Похоже, этот Цзяо Ли не так глуп, как ты расписывал.
— Цзяо Ли... — задумчиво протянул Баурджин. — Я вот думаю — нет ли при нём некоего человечка, этакого шустрика, помощника по всяким заковыристым делам? Ну, не похоже всё это — и мастеровой, и слуги, и ещё неизвестно кто — на действия господина Цзяо, уж не настолько он умён и коварен, поверь. Нет, всенепременно отыщется какой-нибудь такой человечек, неприметный шэньши. Я, правда, его пока не искал. Но, думаю, сыщется. Так... Вот ещё загадка — что от меня нужно было «красным шестам»?
— Кому? — удивлённо переспросил гость.
— Есть тут такая разбойничья шайка. Действуют нагло и весьма успешно, полагаю — не без чьего-либо покровительства. Они могут нам помешать.
— Тем хуже для них, нойон, — серьёзно заявил Игдорж. — Как ты собираешься объяснить моё появление?
— Земляк. Ну вот, неожиданно в доведённом до крайности нищем узнал земляка.
— Это может вызвать подозрения.
— Не «может», а обязательно вызовет! Судя по всему, помощник господина Цзяо весьма неглуп. И он обязательно проверит, откуда ты взялся. Значит, нужно сказать слугам то, что есть: ты — бедный человек, бегущий от монголов, случайно прибился к каравану, идущему в Ляоян, — ведь так и было?
— Да, так.
— Ну, а дальше ещё проще — разбойники, бегство... и добрые люди из числа спасшихся купцов. Кстати, ты зря носил парик.
— Боялся, что ты меня узнаешь на людях раньше времени.
— Зря боялся, уж я б сдержался как-нибудь. Впрочем, ладно. Парик ликвидируем — тебя побреем, придётся даже наголо. Ну да, наголо. — Баурджин расхохотался. — Чтоб не было вшей! Будешь ещё одним моим слугой, особо доверенным, что естественно: уж кому и доверять, как не земляку? А я уж постараюсь, расскажу про нашу встречу всем своим друзьям и знакомым. Чтобы некоему человечку в окружении господина Цзяо было меньше работы.
Чтобы собственные слуги не проявляли излишнюю назойливость, Баурджин придумал им важное дело — готовить дом к зиме. Затыкать щели, перекрыть, где надобно, крышу, да мало ли — в таких случаях всегда много всякой работы находится. Сам же, оставив слуг под надёжным присмотром Игдоржа Собаки, первым делом тщательно пересчитал оставшиеся средства. Получилось около двадцати лянов серебра, считая лян по 37 грамм, негусто. На скромную жизнь, скорее всего, хватило бы, учитывая, что тумены Джэбэ собираются начать наступление этой весной. Однако скромная жизнь была Баурджину противопоказана — это означало бы в одночасье лишиться всех высокопоставленных друзей и приятелей. Приходилось блефовать, а для этого нужно было записаться на приём к господину Цзяо Ли — переговорить насчёт открытия торгового дома. Будто бы у Баурджина имелись деньги на подобное предприятие! Не имелись, конечно, но всем следовало внушить — имеются, и даже с избытком.
День, как и следовало ожидать, выдался погожим и тёплым. В голубом, чисто вымытом ночными дождями небе весело сияло солнце, отражавшееся в позолоченных крышах дворцов и храмов. Улицы города были полны самого разнообразного народу — мелких торговцев, бритоголовых монахов, слуг, степенно шествовавших на рынок крестьян из ближайших пригородов, нищих. В воздухе кружили вкусные запахи жареной рыбы и только что сваренного риса. Почувствовав голод, Баурджин хотел было зайти в одну из многочисленных харчевен, но раздумал, и, купив у разносчика рыбу, завёрнутую в лист какого-то растения, перекусывал на ходу, по примеру многих выплёвывая на улицу попадавшиеся кости. Потом подозвал водоноса — подбежали сразу трое, средь них и недавний знакомец, веснушчатый Дэн.
Князь улыбнулся:
— Как поживаешь, Веснушка?
— Господин? — хлопнул глазами мальчишка. — Желаете воды?
— Нет, лучше вина или пива.
— У. — Дэн разочарованно свистнул. — Тогда это не ко мне.
— Шучу, шучу, наливай!
Вода, как следовало ожидать, оказалась вкусной, холодной, видать, парнишка тогда не обманул — и в самом деле ходил за водой на родники в сопки.
— Так я занесу вам домой кувшинчик? — приняв обратно опустевший стакан, осведомился водонос.
Ах да... Баурджин уже совсем позабыл, что обещал парнишке постоянно покупать у него воду.
— Да-да, конечно, неси. Мой дом рядом с домом господина Пу Линя, каллиграфа.
— Я помню.
Черт! Вот ещё лишние расходы. По уму, так нужно бы прогнать парня. Впрочем, нет — он может ещё пригодиться.
Впереди, за приземистым складом, блеснула синяя крыша казармы. Именно там должен находиться сейчас тысячник Елюй Люге.
— Елюй Люге? Тысячник? — озадаченно переспросил стоявший у ворот казармы стражник в пластинчатом панцире и с алебардой-клевцом. — У нас вроде таких нет... Ах, приезжий, из северной крепости? Тогда может быть...
В руку стражника незаметно упала медная — круглая с квадратной дырочкой — монета-цянь.
— Подождите-ка, господин, я кликну десятника.
Явившийся на зов десятник (ещё один цянь) тысячника из северной крепости вспомнил и даже обещался позвать, в ожидании чего Баурджин уселся на низенькую скамеечку прямо напротив казармы. По обеим сторонам скамеечки росли густые кусты акации и шиповника, меж которыми вилась узенькая, чисто подметённая тропинка, посыпанная жёлтым речным песком. Этакий небольшой парк, местечко для неспешного гуляния и отдыха приличных людей — неприличные просто не будут прохаживаться вдоль казармы, под пристальным взглядом часового — вот ещё, себе дороже!
В данный момент по аллейке важно прогуливался кот. Огромный такой рыжий котище, толстый, с мохнатым хвостом и узкими, щёлочками, глазами, поглядывающими вокруг совершенно по-хозяйски. Судя по поведению котяры, ему тут явно благоволили и, скорее всего, подкармливали, ибо животное шествовало вальяжно, безо всякого намёка на страх. Сидя на скамейке, Баурджин с интересом наблюдал за котом — вот тот остановился рядом, лениво обозрел нойона, понюхал — учуял, паразитина, запах рыбы! Уселся, облизываясь, правда, долго не усидел, услыхав скрип ворот, навострил уши и, немного выждав, бросился в казарменный двор. Никто ему в сём не препятствовал... даже Елюй Люге, вышедший из казармы как раз навстречу, почтительно отошёл в сторону. Ну и кот!
