Громко затопав, в кабинет вбежал вооружённый до зубов стражник.
— Принеси-ка этому господину воды, Чан, — распорядился Ба Дунь. — Да побыстрее. И не топчись тут, сколько раз уже тебе говорить?
— Слушаюсь, господин начальник!
Вытянувшись, Чан проворно метнулся прочь, и не прошло и нескольких секунд, как он вбежал обратно с глиняной кружкой воды:
— Вот!
— О, благодарю!
— Можешь пока быть свободен, Чан.
Немного потоптавшись, воин ушёл, оставив после себя на полу следы налипшей на обувь грязи. Баурджин тем временем быстро пил воду долгими судорожными глотками — по его мнению, именно так и должен себя вести мирный, потрясённый до глубины души обыватель, явившийся за помощью в столь одиозное ведомство.
— Ну... — Дождавшись, когда посетитель поставит опустевшую кружку на стол, Ба Дунь шмыгнул носом. — Что там у вас стряслось, любезнейший господин Бао Чжи?
— Ограбление, вот что! Самое настоящее ограбление! Ой... — Затравленно оглянувшись, Баурджин резко понизил голос. — Я надеюсь, господин Ба Дунь, это всё останется между нами... знаете, я ведь торговец — наверняка пойдут всякие нехорошие слухи по поводу моей финансовой несостоятельности, а ведь это вовсе не так!
— А, — понятливо кивнул чиновник. — Значит, не всё украли.
— Не всё, но многое. Вот, я написал список! — Дрожащими руками нойон протянул листок жёлтой бумаги, густо испещрённый написанными «сумасшедшей скорописью» иероглифами. Сей стиль письма был недоступен полуграмотным недоучкам, а вот Ба Дунь, похоже, его осилил, отчего Баурджин его ещё больше зауважал, а про себя подумал — правильно сделал, что сам пришёл, иначе бы...
— Подсвечник старинный, бронзовый, с позолотой, работы мастера Вань Чжаоли, эпохи Сражающихся Царств, стоимостью в девяносто лянов серебра... Девяносто ляпов? Ого!
— Это очень дорогая старинная вещь, господин Ба Дунь, — закивал князь.
Чиновник почмокал губами:
— Вижу, что недешёвая. Эпоха Сражающихся Царств. Так... Дальше... Яшмовая чернильница эпохи Тан, десять брусков сухой туши... Интересно, зачем ворам тушь? Они что — шэньши?
— Продадут где-нибудь.
— Ну, вообще-то — да, продадут. Угу... Тушь во сколько оцениваете?
— По себестоимости.
— Ясно... Серебряная статуэтка Будды работы неизвестного мастера...
— Очень изящная вещь, господин Ба Дунь, очень изящная!
— Каллиграфические изображения иероглифов, вставленные в золочёные рамки, — шесть штук. Что за иероглифы?
— Там написано, господин.
— Ах да, вижу. Ваша работа?
— Четыре — мои, и два — подарок моего соседа, господина Пу Линя.
— Пу Линь, Пу Линь... — задумался следователь. — Не тот ли это Пу Линь, архивариус?..
— Тот, господин Ба Дунь. Знаменитый каллиграф.
— Да знаю, знаю. И чин у него не маленький. — Вздохнув с некоторой долей зависти, Ба Дунь пристально посмотрел в глаза князю. — Кого-нибудь подозреваете, друг мой?
— Подозреваю?! Ха! — Баурджин всплеснул руками. — Ну конечно же подозреваю, как же мне не подозревать? Некоего Сяня, недавно нанявшегося ко мне привратником!
— Сяня? — оживился чиновник. — Какого Сяня? А не Сюня, случайно?
Князь махнул рукой:
— Не знаю... Так он назвался. Думаю, это не настоящее его имя.
— И как же вы, дражайший господин Бао, взяли на столь ответственный пост непроверенного человека?! Где вы его нашли?
— Да в том-то и дело, что он показался мне вполне проверенным и надёжным. — Нойон в задумчивости обхватил голову руками. — Видите ли, у меня, кроме торговых дел, есть ещё и небольшая харчевня.
— «Бронзовая улитка», знаю, — улыбнулся следователь.
— Вот-вот, она. И все её посетители — а их немало — знали о том, что я ищу надёжного человека в привратники. Не хватает слуг, знаете ли, харчевня требует многих — но надо ведь ещё и вести дом, и сторожить. — Баурджин с грустью покачал головой и замолк.
— Продолжайте, продолжайте, друг мой, — с живейшим интересом подбодрил потерпевшего Ба Дунь. — Итак, очень много людей знало, что вы ищете привратника...
— Да, много. И вот как-то... Позвольте же, когда ж это было? — Князь задумчиво посмотрел в потолок. — Где-то в конце зимы или в самом начале весны... Либо в последних числах периода «больших холодов», либо — в первых, периода «начала весны — личунь». Да-да, где-то так, примерно, может, с месяц тому назад или чуть больше. Этот человек — Сянь — сам явился ко мне в харчевню, я как раз был один, отправил слуг по делам, а повар, Лао, возился на кухне.
— Так-так-так... — что-то прикидывая в уме, протянул Ба Дунь. — С месяц назад, говорите? Ну да, всё сходится.
— Что сходится?
— Потом, потом, любезнейший Бао. Сейчас скажите-ка, как он выглядел, этот ваш привратник?
— Да обычно выглядел. — Баурджин пожал плечами. — Как все. Одет был прилично, вёл себя почтительно, правда, видно было, что из простых. Ну, знаете, нам, учёным людям, это хорошо заметно. И вот ещё что! — Князь наморщил лоб. — Первое время от него здорово пахло рыбой. Прямо несло — окрестные коты так и шлялись под моей оградой.
Следователь аж подпрыгнул на стуле:
— Рыбой, говорите?! Вот, значит, как? Рыбой! И значит, вы его сразу же взяли.
— Нет, не сразу, — усмехнулся нойон. — Он показал рекомендательное письмо!
— Рекомендательное письмо?! От кого?
— От некоего Ли Дачжао из Кайфына, — не моргнув глазом, соврал Баурджин. — Не от простого человека — от сяньгуна!
Следователь навострил уши:
— А вы не подумали, подлинное ли было письмо?
— Полагаю, да. На хорошей бумаге, написано красивым почерком, не каллиграфом, конечно, но всё же. Кстати, я его захватил с собой.
— Вы очень правильно поступили, друг мой! Давайте же!
Взяв протянутое письмо, Ба Дунь его тщательно осмотрел, понюхал, даже попробовал на вкус, а уж затем вчитался — и читал внимательно и долго. Баурджин терпеливо ждал.
— Подделка! — отложив письмо, наконец заявил следователь. — Искусно исполненная подделка.
— Да что вы говорите?! — ахнул Баурджин, не далее как вчера самолично изготовивший сие письмишко, специально допустив в тексте пару ошибок. — Как — подделка?!
— Да вот так, уважаемый Бао Чжи! Подделка. — Ба Дунь развёл руками.
— И почему ж тогда я её не распознал? — с некоторой обидой поинтересовался князь. — Ума не хватило?
Следователь успокаивающе почмокал губами:
— Нет, друг мой, тут не в уме дело. Всё дело в том, что вы всё же чужестранец и ещё не до конца освоили многие наши понятия. Ну-ну, не обижайтесь же, право! Вот, смотрите...
