— Ой, больно!
Миг, и руки слуги уже вывернуты за спину, и сам он болтался, подвешенный за запястья на спускавшийся с притолочной балки крюк, словно какой-нибудь окорок!
— Господин, ой-ой, больно!
— Опусти его пониже, Игдорж.
— Чен, мы будем убивать тебя долго, не торопясь... — Приглушённый голос хозяина не обещал ничего хорошего.
— Господин, чем же я...
— Ударь его кнутом, Игдорж...
— Ай, ай... Не надо.
— Тогда говори!
— Что, господин?
— Кто попросил и что ты нашёл?
— Только бамбуковые пластинки, — рыдая, признался Чен. — Там, в притолочине. Они якобы были прибиты для красоты. Ан нет. Я догадался. Такие расщеплённые палочки, ну, знаете, в старину на них писали. Я их и отдал.
— Кому?
— Одному старику, в харчевне «Синяя рыбка».
— Что за старик, запомнил?
— Да, да, конечно. Могу описать! Только... — Чен опять заплакал. — Он предупреждал, чтоб молчал, иначе — лютая смерть.
— А тебе так и так — лютая смерть, — глухо засмеялся Игдорж. — Эх ты, дурень.
— Не губите! Пожалуйста, не губите... — Крупные слёзы градом стекали по щекам молодого слуги.
— Опишешь нам старика, — сжал губы князь. — И, по возможности, покажешь.
— О, господин...
— Игдорж, развяжи его. Пойми, Чен, теперь только мы сможем защитить тебя.
— Я понимаю...
— И не вздумай бежать.
— О, я никогда...
— В Кайфыне или даже в Сун люди Фэнь Ю обязательно разыщут тебя. К тому же мы заявим о том, что это именно ты нас обворовал. Знаешь, как поступают с ворами?
Плечи Чена содрогались в рыданьях... однако мысли были вполне даже остры.
— Делай, Игдорж, — оглядев рыдающего слугу, распорядился князь.
Напарник вышел, вернувшись с раскалённым штырём на длинной ручке. Клеймо! Именно таким метят коров.
— Руку! Ну, быстро, подставляй предплечье. Или, может быть, хочешь получить печать на лоб?
— Нет, уж лучше предплечье, — быстро сообразил Чен.
— Ну, теперь терпи...
— Уау-у-у-у-у! — Жуткий вопль слуги прорезал комнату, вопль, полный разочарования, обиды и боли.
— Ну вот. Теперь не убежишь, парень! Да не реви, вовсе ты не так уж обижен, могло быть и хуже. Польстился на большие деньги? Что ж, не ты первый, не ты последний, можно понять. И тем самым ты предал Фэнь Ю, наплевав на его задание. Да-да, предал. Может, Лэй уже рассказала ему?
— Лэй ничего не знает.
— Тогда мы доложим, а?
— Не надо, господин, не надо. Ну, я прошу вас...
— Тогда кое-что будешь делать для нас!
— Буду, буду, конечно, буду. Всё, что ни попросите!
— И запомни... — Баурджин резко наклонился к невольно отпрянувшему подростку. — Запомни, мы платим щедро. Куда щедрее, чем Фэнь Ю или тот непонятный старик, которого ты нам покажешь.
Встав, князь отошёл к сундуку.
— Вот! — Он швырнул Чену связку монет. — Это пока. В качестве обезболивающего.
— О, господин!
Испуг в глазах слуги быстро сменился восторгом. И луч солнца, казалось, проник с улицы в дом — такой светлый и тёплый, жёлтый. Как дорогой, шитый золотом пояс, который так и не отобрали. Не отобрали! А это хороший, добрый знак.
— Я сделаю для вас всё, господин!
— Не сомневаюсь. — Баурджин спрятал усмешку. — Но ты не совсем верно меня понял, Чен. Ты будешь работать вовсе не на меня... а на себя и на своё будущее, которое с сегодняшнего вечера у тебя — самое благоприятное, можешь мне в этом поверить. Что, болит рука-то? Ну, извини, надо же нам было хоть как-то подстраховаться. Совестно было уж этак сразу предлагать деньги, не по обычаям.
— Ничего, — улыбнулся Чен. — Я же слуга, со мной можно было бы и попросту, без церемоний. Сунули бы сразу деньги, а то устроили тут театральное представление... Да-да, театр... Театр... Театр.
— Ты что, уже заговариваешься?
— О, нет, господин. Я вспомнил, где совсем недавно видел того старика. В театре! Их труппа даёт представления на паперти Храма Неба!
Глава 12
ВСТРЕЧИ НА ПРАЗДНИКЕ ФОНАРЕЙ
Весна 1211 г. Ляоян
Мы словно две блуждающие ряски,
То разойдёмся мы, то вновь сойдёмся.
Вэнь И-до. Из цикла «Красные бобы»
Разноцветные фонарики — цветная бумага и вставленные внутрь светильники или свечки, — казалось, были повсюду. Они висели под крышами дворцов и храмов, яркими цепочками сияли на оградах харчевен и постоялых дворов, гнездились сине-зелёно-красными кучками на воротах частных домов. Везде слышался смех, радостные крики и песни. Время от времени кто-то колотил в бубны, в разных концах города гремели петарды, от звуков которых Баурджин поначалу вздрагивал — слишком уж напоминало канонаду. Улицы и площади Восточной столицы заполонили бродячие артисты — акробаты, танцоры, фокусники. Собирая толпы людей, они давали представления прямо под открытым небом. Вкусно пахло только что выпеченным хлебом, жареной рыбой, рисом и специями. Уже третью ночь никто не спал — праздновали начало весны.
Не спали и в доме господина Бао Чжи. Хотя, конечно, почти все слуги находились на своём рабочем месте — в харчевне «Бронзовая улитка», украшенной яркими цветными фонариками.
Игдорж отправился навестить верных людей, а Баурджин остался дома, в который раз уже выслушивая рассказы Чена.
— Ну, теперь о старике. — Князь хлебнул вина и пододвинул второй бокал парню — пусть пьёт, праздник всё-таки.
— Спасибо, господин. — Чен осушил бокал и несмело улыбнулся. — О старике? Так я же уже рассказывал... и не раз.
— Всё равно — повтори, — усмехнулся нойон. — И постарайся вспомнить какие-нибудь — даже самые незначительные — подробности. Ты говорил, старик уже сидел за столиком в «Синей рыбке», когда и ты уселся туда же. Случайно.
— Да, так.
— А почему так? Почему ты выбрал именно этот стол? Что, других свободных не было?
— Да были... — Чен наморщил лоб. — Немного, правда, но были. Но я всегда садился за этот стол, там удобней, уютнее как-то. И видно, кто пришёл, и плющ вьётся вокруг...
— Угу, — глубокомысленно кивнул Баурджин. — Значит, никакая это не случайность — старик давно следил за тобой и хорошо изучил твои привычки. Ты говоришь, что начал разговор первым?
— Ну да, не сидеть же молча — невежливо. Поговорили, поговорили, и потом он предложил мне отыскать кое-что в вашем доме. Да я рассказывал уже.
