— Рассказывал, — согласился князь. — Только почему-то не всё. А мы ведь договорились, нет?
— О, господин...
— Давай весь разговор в подробностях, быстро! Чен прикрыл глаза, вспоминая... Вот он входит в «Синюю рыбку». Нет, не потому, что голоден, отнюдь. Просто иногда хотелось почувствовать себя не бесправным слугой, а вполне респектабельным молодым господином, может быть, даже каким-нибудь закончившим трудовой день шэньши, зашедшим в харчевню пропустить стаканчик-другой. Чену нравилось, как сразу же, едва он входил, подбегали, подобострастно кланяясь, слуги, спрашивали, что господину угодно. Господину было угодно не так уж и много — креветки в бамбуковом соусе, пара-тройка стаканов вина да вежливое отношение.
За его столом — любимое место — уже сидел какой-то старик, вполне благообразный, с длинной седой бородой, узкой и тщательно расчёсанной, с вислыми усами, в обычной чёрной шапочке и богатом халате. Респектабельный такой господин... как и сам Чен... Ну, а дальше как всегда. Могу я к вам присесть? Да, пожалуйста! Не нарушу ли ваш покой? Нет, нет, что вы. Наоборот, рад буду побеседовать за едой с таким приятнейшим господином, как вы. Вы что заказали? Креветки? Неплохой выбор, здесь их хорошо готовят... Ага! Так старик и сказал — «здесь их хорошо готовят», значит, уже не первый раз заходил в «Синюю рыбку». А потом разговор как-то незаметно перешёл на разные города...
— Стоп! — прервал слугу князь. — Как это так — незаметно? А ну-ка вспоминай со всеми подробностями. Кто вообще начал о городах говорить, о каких именно?
Чен послушно кивнул.
Начал, кажется, старик. Да-да, старик. Он что-то сказал про Ляоян... Что? А, сказал, что недавно в городе, приехал в гости к внучке. А сам он из... Нет, не вспомнить. То ли из Кайфына, то ли из Датуна — в общем, из какого-то крупного города. Вот о городах он и заговорил, сравнил Кайфын (или Датун) с Восточной столицей, потом спросил, не бывал ли в иных местах его молодой собеседник. И как-то незаметно ввернул одно название — Хуаньчжоу. Чен тогда не сдержался, вздрогнул, оглянулся, даже хотел тут же уйти — уж слишком много было у него связано с этим небольшим городком. А старик не унимался, сказал, мол, один его знакомый был там ограблен собственным молодым любовником, и этот знакомый, мол, уже заявил властям, и те землю носом роют, чтобы отыскать преступника и подвергнуть его суровому, но справедливому наказанию... Не слыхал, случайно, господин эту историю? Ах, нет... Даже в Хуаньчжоу никогда не был. Ну надо же... Старик ему не верил, явно знал, знал... Откуда? Да мало ли... Хуаньчжоу... Не приятности ради Чен согласился на предложение одного богатея стать его любовником. Просто есть было нечего — голод. Ну а потом, откормившись, юноша решил дать деру, прихватив кое-что на память о приютившем его человеке. А что, разве плохое желание? Так Чен и сказал господину Фэнь Ю, когда его поймали. Господин Фэнь Ю тогда начальствовал над городской стражей уезда и ждал повышения по службе и перевода в какой-то большой город. Чена он, посмеявшись, оставил при себе, а потом забрал с собой в Ляоян и сказал: работай. Лэй уже тогда была при нём...
А старик не останавливался, припомнил все деликатные делишки, провёрнутые «способным юношей», да в таких подробностях, которые и сам-то Чен уже плохо помнил. В общем, сначала выбил из колеи, запугал, а потом предложил кое-что сделать. Ничего сложного. Причём обещал очень хорошо заплатить — и ведь не обманул, расплатился честно!
— Ну, вот и всё, пожалуй, — задумчиво закончил Чен. — А потом я случайно встретил этого старика на паперти Храма Неба — он актёр, оказывается.
— Это был точно он?
— Да он, он, у меня взгляд намётанный.
Баурджин пристально посмотрел в глаза юноше:
— Вот что, Чен, ты, кажется, собираешься когда-нибудь стать шэньши?
— О, господин, — покраснев, с чрезвычайной серьёзностью отозвался слуга. — Это самая большая моя мечта. Став чиновником, я наконец обрету долгожданный покой, женюсь, заведу детей и никогда больше не буду заниматься... тем, чем занимался раньше.
— То есть — разными аферами.
— Вот именно, господин.
— Угу, — князь рассмеялся. — Зарекалася свинья... Впрочем, сие не суть важно. Вот что, Чен, я ведь тоже собираюсь совсем скоро сдавать экзамены.
— Искренне за вас рад, господин! Баурджин взял лежащую на столе книгу:
— Возьми и проштудируй. Это «Чуньцю» — «Весны и осени», думаю, пригодится тебе для будущего экзамена.
— О, господин! — Чен бросился на колени.
— Погоди кланяться, — нахмурился князь. — Я полагаю, твой покровитель господин Фэнь Ю обещал допустить тебя до экзаменов?
— Да, господин. Обещал.
— Как часто ты встречаешься с ним?
— Раз в десять дней. Просто прихожу во дворец с чёрного хода, говорю стражнику условное слово, он вызывает начальника охраны, а уж тот ведёт меня к господину Фэнь Ю. Если тот занят, меня принимает первый секретарь — господин Лян, очень умный и способный чиновник.
— Вот что, Чен, тебе теперь когда являться с докладом?
— Уже завтра, мой господин.
— Доложишь вот что. Мол, твой господин — то есть я — очень недоволен исчезновением некоего юного водоноса по имени Дэн Веснушка. А недоволен потому, что крутил через водоноса какие-то дела. А ты, Чен, уже успел подружиться с этим Веснушкой, просто как родные братья стали — водой не разольёшь. Водонос тебе верит во всём, и... В общем, скажешь.
— Понимаю, господин хочет, чтобы Фэнь Ю велел отпустить водоноса, — улыбнулся Чен. — Не беспокойтесь, сделаю всё так, как сказали. Завтра же доложу.
— Ну, дай-то бог, дай-то бог... Свободен! Эй-эй, книгу-то забери!
— Удачи и счастья вам, господин, — вернувшись за книгой, низко поклонился слуга.
Оставив дом на его попечение, Баурджин приоделся и вышел на улицу, с удовольствием подставив лицо весеннему солнышку. С не столь уж далёкого моря дул мягкий тёплый ветер, пахло первыми цветами и травами. Смеющимися весёлыми толпами фланировали по улицам празднично одетые горожане, приветствовали знакомых, улыбались, обменивались шутками и последними новостями. Нойон тоже улыбался этим вовсе незнакомым людям, смеялся над шутками, даже остановился на углу, выпил предложенного одной из шумных компаний вина.
Узенькие улицы постепенно расширялись, вливаясь в шумные и широкие проспекты, пересекающие весь город, прекрасный город Ляоян, Восточную столицу хищной империи чжурчжэней. Великолепные дворцы, украшенные затейливой каменной резьбой и скульптурами, загнутые крыши храмов, зелёная черепица богатых домов шэньши, синяя — городских стен, красная и коричневая — у простых горожан, жёлтая — императорская. Город разноцветных крыш, город приветливых милых людей, город шумящих рынков, роскошных дворцов и храмов. Да, чжурчжэни — сильные, опасные и коварные враги. И всё же жаль будет, если всё это великолепие падёт под копытами коней безжалостных туменов Джэбэ. Жаль... Тем более Ляоян вовсе не чжурчжэньский город. Как и все города империи Цзинь. Чжурчжэни здесь чужаки, завоеватели.
