— Плывём к корме, Лэй, к корме, — отплёвываясь от попавшей в рот воды, закричал князь.
Девчонка улыбнулась:
— Я поняла, поняла...
Она хорошо плавала, эта девушка-смерть, почти как рыба. Что же касаемо Баурджина, то тот едва добрался до шлюпки.
— Здесь есть вёсла? Отлично!
— Ещё и парус!
Баурджин с сомнением посмотрел на складную мачту:
— Нет уж, пока пойдём так. Да и ветер сейчас боковой. Сносит.
— Нам надо плыть так, чтобы восход был по правую руку.
— Восход? Но ведь сейчас же ночь!
— Оглянитесь, мой господин!
Баурджин лишь хмыкнул, повернув голову направо, где уже давно багровели облака на тёмном краю неба.
— А и в самом деле, светает. Гребём!
На счастье беглецов, шторма не случилось. Поднявшийся было ветер к утру утих, конечно, не совсем, но стал гораздо слабее. Не чувствуя быстро натёртых мозолей, Баурджин и Лэй орудовали вёслами, словно гребцы на галерах, только гребцов подгоняла плётка надсмотрщика-подкомита, а молодых людей — желание жить, и, по возможности, долго и счастливо. Именно об этом, повернув голову, и сказал князь.
— Да-да, — улыбнулась девушка. — Долго и счастливо... — И прибавила, уже гораздо тише: — И вместе...
А князь услышал. И поспешно спрятал улыбку. Вместе? Кто знает...
Светлело, и алая заря вставала по правому борту шлюпки, а над головой заголубело чуть тронутое белыми облаками небо. Баурджин оглянулся — позади, далеко-далеко, но всё же не так далеко, как хотелось бы, — угадывалась точка — «Чёрный дракон». Как долго там ещё будут в неведении? Дэн Шикай наверняка проснулся рано, начал шуметь — ну, пока прибегут, разберутся...
— Я вижу впереди парус! — вдруг воскликнула Лэй.
— Парус? А чему ты улыбаешься? Помогут ли нам рыбаки?
— Не думаю, чтоб это были рыбаки, господин. Слишком уж далеко.
А парус впереди быстро приближался, и видно было, как небольшое судёнышко умело лавирует, подставляясь к боковому ветру бортом.
— Это Чен! — всмотревшись, радостно воскликнула девушка. — Ведь мы с ним отправились за тобой вместе. Наняли джонку.
— Чен? — Баурджин недоверчиво хмыкнул. — Вот уж никогда не поверю, что этот парень вдруг переквалифицировался в юнгу.
— Парусом управляет хозяин джонки, — повернув голову, пояснила Лэй и, бросив весло, приподнялась, закричала: — Чен! Чен! Эге-гей!
На джонке тоже заметили шлюпку, закричали в ответ, замахали руками. Беглецы с новыми силами налегли на вёсла. И вот уже стал хорошо виден украшенный резным изображением какого-то чудища нос джонки, а за ним — улыбающаяся физиономия Чена.
— Ну наконец-то. — Помогая выбраться, парень протянул руку Лэй и приветственно улыбнулся князю. — Рад вас видеть в добром здравии, господин! А мы уже собрались было поворачивать обратно, да вот Джанг, хозяин джонки, решил на заре половить рыбки.
— И ведь здорово поймал! — засмеялся с кормы пожилой бородач, коренастый и крепкий. — Так, стало быть, вы и есть знаменитый господин Бао Чжи?
— Чем же это знаменитый? — Нойон грозно посмотрел на Чена — видать, парень трепал языком без меры.
— О, не беспокойтесь, господин Бао. — Джанг молитвенно сложил руки. — Я доставлю вас куда пожелаете. Помните рыбака Сюня? Так это мой старый приятель. Я знаю — вы сильно помогли ему.
— Ну, ладно, хватит болтать. — Баурджин осмотрел шлюпку. — Джанг, можете сделать так, чтобы она сама по себе шла под парусом по ветру?
— Сделаем, — заверил рыбак. — Тут всего ничего закрепить. Эй, Чен, помоги-ка!
Восточный ветер наполнил поднятый парус, быстро увлекая пустую шлюпку туда, где всходило солнце, окрашивая небо и море в жёлто-красные цвета. Туда же немного погодя повернул и заметно приблизившийся «Чёрный дракон» — лучший корабль Южной империи.
— Ага! Сработала наша приманка! — глядя на удаляющие паруса, довольно засмеялся князь. — Как себя чувствуешь, Лэй?
— Очень здорово! — улыбаясь, обернулась девчонка. — Ведь у меня всё получилось! Ну... или почти всё...
— Здорово ты вышибла дверь, не ожидал. — Нойон покачал головой. — Не пойму только, почему этого не смог сделать Дэн Шикай... ну, старик Лао? Он ведь очень хороший боец.
— Да, хороший, — согласно кивнула Лэй. — Но он — южанин, а мой учитель, мастер Вэй Цзэнь, был монахом из Шаолиня. А Шаолинь — северный монастырь.
— Ну и что? Не пойму, к чему ты клонишь? В этом... как его, Шаолине лучше учат?
— Нет, господин. Просто по-разному. На севере больше нагружают ноги. Потому я и смогла так легко вышибить дверь. Они связали мне только руки — дурачки, да так, что я сразу же развязалась.
Лэй улыбалась, довольно поглядывая на князя. Сидя впереди, орудовали вёслами хозяин джонки и Чен. Дул тёплый ветер, сильно пахло водорослями и йодом, а далеко впереди вставал в голубой дымке берег.
Глава 15
ИГДОРЖ
Осень 1211 — зима 1212 гг. Ляоян
Где родина?
Где наш дом?
Я вижу спину партнёра,
На плече у него мартышка...
Аи Цинн. Бродячие актёры
Они жили теперь на северной окраине города, в округе Чёрной черепахи, в жутких трущобах, куда без особой нужды не осмеливались соваться даже воины городской стражи. Дом был и не дом, а хижина, фанза — глинобитная, с двускатной тростниковой крышей, с большими решетчатыми окнами по фасаду. Маленький дворик, сарай для дров, внутри фанзы — низенькие печки, сложенные из круглого камня, с вмазанными в них котлами. Печки ещё по осени лично сложил сам Баурджин, а котлы где-то раздобыл Чен. Одно небольшое помещение, по обеим сторонам — покрытые циновкой лежанки-каны, под которыми проходил тёплый дым. На одном кане спал Баурджин, на другом — Лэй, Чен же расстилал циновку прямо на полу у самого очага. Тесновато, конечно, но ничего, жить можно. Ещё хорошо, что хоть так удалось устроиться, всё благодаря прежним связям, грузчикам Тану и Вану, конопатчику Хэню Чжо, тележнику Луню. О, эти сильные парни имели большой вес в здешних трущобах, и мало кто осмеливался в открытую с ними связываться, даже «красные шесты», традиционно опиравшиеся на южную городскую четверть — район Красной птицы. А здесь, в Чёрной черепахе, были свои шайки. Памятуя о парнях-грузчиках, местные гопники и так-то старались на задевать новых жильцов, ну а когда, словно бы невзначай, попытались обидеть Лэй... ещё больше зауважали. Ещё бы — пара сломанных рёбер да вывихнутые руки-ноги чего-то да стоят. Тем более Лэй и била-то не во всю силу.
А вскоре по всем соседям пошли упорные слухи о том, что высокий молодой человек, поселившийся в старой фанзе со своими слугами, есть не кто иной, как знаменитый кайфынский налётчик Ху Чжан, пережидающий в Ляояне сложное для себя время. Кто распространил эту нелепицу, Баурджин не выяснял, в конце концов, налётчик так налётчик — кому от этого худо? Наоборот, удобно — всем ясно, зачем в фанзу постоянно приходят самые разномастные гости, большей частью сильные молодые парни или, иногда, неприметный мужчина средних лет, одетый в скромное платье чиновника низшего ранга — именно так в целях конспирации теперь разгуливал Игдорж.
