— Ты? — Князь удивился. — Ну надо же. Что же не секут розгами кого-нибудь другого?
— А больше некого, господин Ба...
— Тсс! Не произноси зря моё имя.
— Понял. Так вот, больше действительно некого. Тянь слишком упитан, а остальные — здоровяки, да и слишком взрослые — никто из них не вызывает сочувствия, один презрительный смех. Вот и приходится мне отдуваться. Ничего, скоро праздник, а затем и весна. Заработаем! Приходите на спектакль, господин!
Баурджин покачал головой:
— Нет уж, увольте! Слишком уж ваши пьесы грустны.
— Уж какие есть. Кстати, у меня на спине во время представления вовсе не кровь, а краска. Правда, потом её долго смывать. — Веснушка зябко повёл плечами. — Ну, я пошёл. Рад, что вы живы, господин.
— Постой! — Что-то быстро сообразив, Баурджин в три прыжка догнал парня. — А почему вы выступаете только здесь? В глубине квартала зрителей куда больше. Тут, знаешь, народ весьма специфический, не любит зря показываться в таких местах, где можно нарваться на городскую стражу. Но, в общем, они добрые люди и, полагаю, всей душой хотят приобщиться к искусству! Только не к той гнусной пьесе, что вы сегодня играли!
— О, господин, у нас есть и другие!
— Вот их и играйте, — с уверенностью распорядился князь. — Я, кстати, знаю почти наизусть одну классическую вещь, очень смешную. Вот только, к сожалению, не помню автора. Там один ловкий человек приезжает в глухую провинцию под видом посланного для проверки чиновника.
— А! — моргнул Веснушка. — Так и я что-то подобное помню. Но надо хорошенько подготовить сюжет, расписать роли. Вам надо поговорить с Тянем!
— Сам с ним говори, а мне некогда, — засмеялся князь. — А я пока пойду, присмотрю вам площадку для выступлений.
— А...
— Платить никому не надо! Я же сказал, что договорюсь.
— И...
— Встретимся завтра в корчме «Двое в ивах», знаешь, где такая?
— Да, знаю... О, господин, как я рад, что...
— И запомни, парень, — про то, что я жив, никому не слова!
— Кремень, в смысле — чтоб я сдох! — тут же поклялся Веснушка.
Возвращаясь к себе, Баурджин испытывал двойственные чувства.
С одной стороны, он, конечно, грубо нарушил все правила и поставил под угрозу свою конспирацию, но с другой... с другой стороны — совесть больше не колола, не мучила. Мучило другое — Елюй Люге! Похоже, надежде династии Ляо грозила нешуточная опасность.
Знаменитая куртизанка и почти что официальная любовница градоначальника, госпожа Тань Цзытао, естественно, жила на широкую ногу, насколько это было позволено женщинам подобного рода. Просторный двухэтажный особняк с загнутыми карнизами и невысокой оградой, сложенной из красного кирпича, располагался в округе Белого тигра, неподалёку от дома «коммунальщика» Лу Синя-шэньши. Баурджину это поначалу показалось удобным — можно было спокойно дожидаться куртизанку на улице, любуясь видневшимся из-за ограды садом — якобы шёл мимо, к своему другу Лу Синю... Чисто случайная встреча... Ага, случайная — только покойники по улицам не разгуливают, ну, как-то не принято это. Да, князь совсем забыл, что для всех своих друзей — кроме особо посвящённых людей Игдоржа Собаки — он, увы, умер, точнее, погиб от рук жутких разбойников из знаменитой шайки «красные шесты». Вот в соответствии с этим теперь и приходилось действовать, да ещё и опасаться совсем не нужной встречи с проживающими неподалёку друзьями — поэтом Юань Чэ или тем же Лу Синем-шэньши. В той одёжке — короткая крестьянская куртка и полотняные штаны, — которую нойон обычно носил в последнее время, его, конечно, вряд ли бы кто опознал, но сейчас он просто вынужден был одеться поприличнее — всё же сей квартал считался довольно-таки престижным. Мощёные улицы, красивые особняки под зелёными чиновничьими крышами, прекраснейший вид на расположенный неподалёку императорский дворец. Да-а, отнюдь не дёшево стоила земля в таком месте, отнюдь не дёшево!
Проходя мимо дома Мэй Цзы — Баурджин именно так и продолжал её именовать, — князь не преминул заглянуть во двор и приметил двух слуг, тщательно подметавших садовые дорожки. Ещё один слуга — по-видимому, привратник или сторож — важно прохаживался у самых ворот.
— Эй, служивый, — останавливаясь, окликнул его Баурджин.
— Да, господин? — Бросив на неизвестного крикуна пристальный взгляд, привратник, похоже, счёл его достойным краткого разговора.
— Передай своей хозяйке, что...
— Прошу меня простить, господин, но моя госпожа никого и никогда не принимает, — поклонившись, твёрдо заявил слуга. — И вас тоже не примет, можете не надеяться!
— Но я — её старый друг.
— Тем более вы должны были знать, что не стоит приходить в этот дом.
— Ах, да...
Князь задумчиво кивнул: ну да, уж конечно, господин Цзяо Ли, несмотря на всю свою тупость — а, может, и благодаря ей, — принял все меры для ограждения своей любовницы, и Баурджин его прекрасно понимал. Да уж, за такой женщиной нужен глаз да глаз, Мэй Цзы ведь не домашняя кошечка, а дикая, смертельно опасная пантера. Вот именно так — пантера. О, подобная женщина вряд ли будет послушно выполнять все указания своего любовника, которого вовсе не любит, а лишь цинично использует. Наверняка она не сидит дома всё время, а выходит в свет, или, верней, в полусвет, одна, без покровителя, очень может быть, что инкогнито, в маске...
А со слугами здесь разговаривать бесполезно, наверняка все они — на содержании у Цзяо Ли. Потому и называться собственным именем не стоит.
Черт! Что же делать-то? Как подкараулить Мэй Цзы? И не просто подкараулить, а ещё и вдумчиво с ней побеседовать.
Наверняка есть какое-то заведение, где она бывает, не та Мэй Цзы женщина, чтобы спокойно сидеть взаперти. Эх, прежние бы связи! Выпил бы вина с Юань Чэ да вызнал бы всё, что надо. Увы, сие пока невозможно, ведь он, Баурджин, — покойник, как и его слуги. А что, если... А кого? Лэй или Чена нельзя, поэт может их вспомнить, узнать, да и сами они не артисты... Артист... Тянь? Нет, ему пока сложно доверять, да и не следует использовать для такого дела нового человека... Дэн Веснушка! Вот кто точно подойдёт! Он артист, да ещё какой! Если уж он столь вдохновенно исполняет роль мальчика для битья, то уж тем более легко сыграет и юного провинциального поэта, явившегося за советом к своему кумиру. Юань Чэ это будет приятно, а под это дело можно выспросить что угодно. Только надо не забыть научить бывшего водоноса, какими словами в приличном обществе говорят о женщинах! И сочинить для него стихи, пусть даже самые плохонькие, глупые. Что-нибудь типа «любовь-морковь».
Дэна Веснушку он обнаружил всё в той же фанзе, естественно, не одного, а с приятелями-артистами. Князь с удовлетворением отметил и залатанную крышу, и чисто подметённый двор с аккуратно сложенной поленницей под небольшим навесом. Обустраиваются люди, чувствуя постоянный заработок. И — не без его, Баурджина, помощи.
