— Князь! «Красные шесты» хотят провести монголов в район Белого тигра! Видать, желают свести кое с кем счёты!
— Увести монголов от дворца? От золота и прочих богатств? — переспросив, скептически усмехнулся Баурджин. — И как, получается?
— Пока что не очень, — шмыгнув носом, доложил Чен. — Но Веснушка сказал, что они вполне могут обойтись и без монголов. Ограбят, сожгут — потом на монголов и спишут.
— Где они? — Князь вскинул глаза.
— Недалеко, у дома Лу Синя.
Не говоря больше ни слова, князь вытащил саблю, развернулся и быстро зашагал по узкой извилистой улочке, освещённой лишь медно-жёлтым светом луны и звёзд. Чувствовал, как шли позади друзья и соратники. Немного, очень немного — их основные силы были сейчас рассредоточены, считай, по всему городу.
Дойдя до широкой улицы, Баурджин остановился и негромко позвал:
— Эй, Веснушка!
— Я здесь, господин.
— Где они?
— Уже ушли. Вот только что. Так и не дождались монголов.
— Ты не заметил, кто у них за главного?
— Как же, не заметил! — Мальчишка приосанился. — Кто и всегда — сам секретарь Лян! У, гнида щекастая! И Мао Хань-шэньши с ними.
— Мао Хань? — Баурджин закусил губу. — Он знает, где что можно взять... Быстрее, друзья!
Князь хорошо знал тот район, куда они сейчас шли следом за лиходеями. Особняк Лу Синя, рядом — дом модного поэта Юань Чэ, тут же рядом жилища разных чиновников, многие из которых стали Баурджину друзьями и многие давно наступали на мозоли секретарю Ляну и его прихлебателю Мао Ханю.
— Где же они?
И в самом деле — где?
Вот, прямо — дом Лу Синя, вот — Юань Чэ, а вон там... Нет, и там тоже пусто.
— Разделимся, — коротко приказал нойон. — Ты, Веснушка, вместе с Ченом обойдёте дом Лу Синя и Юань Чэ. Остальные... ты, Лю, и все прочие — пойдёте во-он к тем домам. Что на той улице?
— Не знаем...
— Ладно, я — туда. Как кого-нибудь увидите — кричите сойками!
— Крикнем, господин!
— Удачи!
Баурджин юркнул в проулок и, пройдя по грязной луже, вскоре оказался на небольшой чистенькой улочке, усаженной ивами и платанами. В свете луны поблескивали распахнутые настежь ворота небогатого с виду дома. Впрочем, тут все домики были такие — небогатые, но чистенькие, уютные. И все — с запертыми воротами. А вот этот...
Скрываясь под кронами ив, нойон юркнул во двор... И тотчас же прижался к стене! Как раз в этот момент в доме послышался женский крик — крик ужаса и боли. И ещё какой-то безнадёжности, что ли...
Двое здоровяков с красными светящимися шариками на плечах в буквальном смысле слова выбросили из дому миловидную женщину лет тридцати — растрёпанную, полуодетую, плачущую. Следом за ней во двор полетели и дети — мальчик и две девочки — все на вид лет по десять-двенадцать.
— Возьмите её! — выйдя из дома, распорядился щекастый секретарь Лян — Баурджину было хорошо видно его искривлённое гнусной гримасой лицо.
Остальные члены шайки — шестеро мускулистых бойцов и один задохлик, следователь Мао Хань-шэньши, — почтительно поклонившись главарю, ринулись ревностно выполнять его приказание. Несчастную женщину рывком подняли на ноги. А Мао Хань так даже глумливо разорвал на ней халат:
— Ты только взгляни, господин Лян, — какие титьки! — Он усмехнулся и ущипнул схваченную за грудь. — Ах, как приятно, правда? А будет ещё приятнее, тебе и твоим ублюдкам, если ты не скажешь, куда твой муженёк дел списки?
— Какие списки? — плача, замотала головой женщина. — Клянусь, я не знаю, о чём идёт речь.
— О том, что он обманом отнял у одного старика, актёра уличной труппы! О том, что вовсе не принадлежит и никогда не принадлежало твоему паршивому муженьку Ба Дуню, сука! — В бешенстве произнеся эту фразу, Лян принялся хлестать несчастную по щекам. — Говори, говори,тварь!
Баурджин у стены весь обратился в слух. Ба Дунь! Вот, оказывается, чья это семья. М-да, не повезло бедолагам...
— Я не знаю... Не видела... муж никогда не приносил с работы никаких бумаг.
— А это и не бумаги, сука! — Лян схватил женщину за волосы и вкрадчиво пояснил: — Такие узенькие бамбуковые пластинки, понимаешь? С надписями... Где они?
— Не понимаю, — гулко произнёс Мао Хань. — Зачем вообще нужно было составлять эти списки?
— Видишь ли, друг мой... — Лян ненадолго оторвался от своей жертвы. — Их сделал Чунь Хуа, владелец красильни, когда задумал выйти из нашего дела. О, это опасная вещь! Там много имён, очень много... и каких имён! Так где ж они, сука?! Мы перевернули весь дом — и ничего. Где? Где? Где?!
Голова несчастной дёрнулась.
— Сейчас мы тебя изнасилуем, — гнусно ухмыльнулся Лян. — Все по очереди... Хотя... — Бандит на секунду задумался и улыбнулся ещё гнуснее. — Нет, зачем доставлять тебе удовольствие? Эй... — Он обернулся к своим и кивнул на детей, застывших в ужасе. — Хватайте ублюдков и рубите им головы. Быть может, эта тварь сейчас станет сговорчивей!
— Я не знаю, ничего не знаю...
Выскочив из своего укрытия, нойон взмахнул саблей. И двое разбойников, бежавших к детям, упали, обливаясь собственной кровью, А князь подскочил к остальным:
— Отпусти женщину, гад!
— Отпущу, — послушно отозвался Лян и, узнав Баурджина, ухмыльнулся. — Видать, вам не очень-то понравилось в Южной империи, господин Бао Чжи? Хватайте его!
Заголосив, он резко швырнул женщину князю и, отскочив в сторону, бросился вон со двора. Баурджин хотел было рвануть следом, но... Не оставлять же этих здесь!
— Догоните его, господин, — глухо произнесли откуда-то сверху. — Догоните и убейте. А этих я покараулю, никуда не денутся.
Смеясь, с росшего за оградой платана легко, словно пантера, спрыгнула во двор Лэй, девушка-смерть, в своей крестьянской одёжке похожая на красивого мальчика.
— Это кто ещё? — удивился один из здоровяков.
И тут же согнулся, упал, получив резкий удар в живот.
Подпрыгнув, Лэй перевернулась в воздухе через голову и, сделав стремительный мощный выпад, пробила ребром ладони кладку колодца, чем вызвала нешуточное замешательство в рядах врагов.
— Идите же, мой господин. Догоняйте. А вы... — Она повернулась к опешившим лиходеям и, подтянув правую ногу, застыла, словно журавль. — Встали у забора в ряд... быстро! И если хоть кто-нибудь из вас даже шевельнётся...
— Нет, нет, что ты... — Мао Хань испуганно затряс головою. — Мы вовсе и не думаем шевелиться, нет.
— В общем, я вас предупредила.
А Баурджин давно уже нёсся по пятам за убегающим в ночь главарём шайки. Лэй... Он даже не мог вспомнить, с каких пор эта девушка стала для него небезразличной, более того, сделалась такой же дорогой, как и две его жены, дети... С той первой, довольно-таки неожиданной близости? Вряд ли. Скорее, с того самого момента, когда нойон решил чему-то поучиться у собственной служанки. Или — с огромного корабля по имени «Чёрный дракон»? А может, чувства к девушке возникли у князя постепенно, не связанные с каким-то конкретным моментом?
