— Всяческими нехорошими словами. — Лэй шмыгнула носом. — Стыдно даже и повторять. Особенно — вот этот.
Она тут же направилась к одному из разбойников — мускулистому здоровяку, слабо причитающему под яблонями.
— Эй, эй, — увидев приближающуюся к нему девушку, насторожился тот. — Ты зачем сюда идёшь, а? Я ведь ничего тебе не сделал, просто пошутил... Я больше не буду, не буду, клянусь! Эй, люди, остановите её, эта гнусная девка сейчас меня убьёт!
— Как ты меня назвал?!
— Помогите! Помогите! Люди!
— Ну, ладно, хватит! — Баурджин решительно пресёк начинавшийся балаган. — Кстати, на город напали враги, вы не знали?
— Как же не знали? — отозвался всё тот же старик. — Целую ночь защищали ворота квартала. Какая-то умная голова придумала устроить во множестве эти ворота, точнее сказать, завалы. Монголы туда и не сунулись и не сожгли ни одного дома, ни одного постоялого двора, ни одной забегаловки. Даже до заведения тётушки И не дошли!
— Умная голова, говоришь? — Нойон приосанился было, но тут же закашлялся — уж больно похоже было сейчас на то, что и он сам не прочь побыть на месте Любови Орловой. Да чего уж там... Зря только над Лэй издевался.
— Да нужен монголам этот бордель! — в ответ на слова старика расхохотался какой-то вооружённый зазубренной алебардой воин. — Они дворец грабят — и наши кварталы им, похоже, совсем не нужны.
— Да, — согласился старик. — Во дворце есть что взять. Говорят, они нагрузили уже сотню телег! И этот обоз покидает город.
— Значит, скоро его покинут и монголы, — усмехнулся воин.
— И всё же пока не стоит на это надеяться, — громко заявил Баурджин. — Друзья, надо бы препроводить этих разбойников в надёжное место да запереть до суда.
— А кто вам сказал, что мы разбойники? — высокомерно вскинул голову Мао Хань.
Князь не удостоил его и взглядом, лишь обернулся и негромко позвал:
— Лэй!
— Согласен, согласен. — Мао Хань тут же опасливо втянул голову в плечи. — Ведите нас в узилище, господа, да поскорей.
— Я отведу! — громогласно пообещал воин. — До самой Северной тюрьмы доведу, если кто поможет.
— Поможем, поможем! Заодно узнаем новости про монголов. Вдруг и вправду уйдут?
— Уйдут? Не для того они город захватывали.
— И всё же ходят слухи...
— Какие ещё слухи?
— Многие видели вместе с монголами киданей Елюя Люге!
— Елюй Люге? Это ещё кто такой?
— Ну, тот самый, что поднял восстание на севере! Будто не слышали?
— Да слыхал... Ну, нам что кидании, что чжурчжэни — всё одно. Лишь бы не дикари!
— Да, кидани — это было б неплохо.
Отправив вместе с конвоем и захваченными разбойниками Лэй — для пущего контроля, Баурджин, тщательно вытерев ноги, вошёл в дом:
— Разрешите?
— О, господин! — узнав спасителя, вскочила с кана миловидная хозяйка, уже успевшая приодеться и накраситься.
— Вы — супруга Ба Дуня?
— Вы знаете моего мужа, господин?!
— Да, я его хороший знакомый. Бао Чжи — может, слышали?
Женщина задумалась и вдруг улыбнулась:
— А ведь и в самом деле, мой несчастный супруг как-то про вас говорил.
— Несчастный? Он, кстати, где?
— В дворцовой тюрьме, господин Бао Чжи.
— В дворцовой тюрьме? — негромко рассмеялся князь. — Надо же, какое совпадение — я как раз туда и направляюсь.
— Но там же монголы!
— Я сам монгол! — обернувшись на пороге, весело расхохотался нойон.
Без особых приключений миновав несколько устроенных по собственной же идее квартальных ворот, Баурджин выбрал укромное местечко и, распоров полу халата, вытащил оттуда золотую пайцзу с изображением головы тигра, повесил её на шею и уверенно зашагал в сторону дворцовой площади. И чем дальше шёл, тем больше вокруг становилось монгольских всадников. Некоторые тут же поворачивали к нему, но, увидев пайцзу, почтительно расступались.
Один — по виду десятник — даже участливо поинтересовался:
— Вы кого-то ищете, господин? Князь усмехнулся:
— Да, ищу, своего друга Джиргоадая-Джэбэ.
— Джэбэ?! — Воин едва не свалился с лошади. — Великий Джэбэ-нойон — ваш друг?
— Да. Полагаю, он будет весьма рад меня видеть.
— Он там, на площади, у ступеней дворца!
— Проводишь меня?
— С удовольствием!
Воин тут же спешился и, передав поводья коня подскочившему слуге, почтительно зашагал рядом с нойоном. Высокий парнишка лет двадцати, сероглазый, со смуглым обветренным лицом и выбивавшейся из-под шлема прядью рыжеватых волос. Кожаные, тщательно отполированные до блеска латы, синий плащ, на боку — тяжёлая сабля в обтянутых красным сафьяном ножнах.
— Ты меркит? — на ходу поинтересовался князь.
— Нет. Я из кераитов. Моё имя Навгал.
— Знаю кераитов, бывал в их кочевьях. — Баурджин улыбнулся. — Давно в походах, Навгал?
— Четвёртый год. Как они здесь живут, господин? — Покосившись на трёхэтажные дома и высокие стены, десятник с ужасом передёрнул плечами. — В этих теснинах, друг у друга на головах... Кстати, господин, вот мы и пришли!
Навгал показал рукой на столпившихся на широких ступенях дворца людей в сверкающих доспехах и шлемах:
— Тот, крайний, — Джэбэ-нойон.
Баурджин усмехнулся:
— Я вижу.
— Позволите сопровождать вас, господин? Князь усмехнулся — а десятник-то ушлый.
— Ну, что ж, идём.
Они прошли мимо всадников, мимо груженных награбленным дворцовым добром телег, мимо вьючных верблюдов, мимо пленников...
— Здравствуй, Джиргоадай! Сонин юу байна уу? Какие новости?
Полководец немедленно обернулся — совсем ещё молодой, подтянутый, крепкий. С минуту вглядывался, потом улыбнулся, показав ослепительно белые зубы:
— Баурджин! Наконец-то. Давно тебя жду. Впрочем, не только я.
— Я вижу. — Князь и в самом деле давно заметил высокого человека в сверкающем позолотой панцире и с залихватски подкрученными усами. — Здравствуйте, Елюй. Или как вас теперь называть — ваше величество?
— Для вас — так же, как и всегда, господин Бао! Ведь мы же друзья!
— Я присмотрел для вас советника, Елюй. — При этом Баурджин почему-то взглянул на Джэбэ. — Он же будет и представителем великого хана.
— Знаю, — полководец ухмыльнулся. — Игдорж Собака, да? Ну, кто же ещё?
— Игдорж, Игдорж, — покивал князь. — Я видел его с утра. Что ты всё улыбаешься, Джиргоадай?
