Вот такой Маленькая Мама была домашний ребенок.
И вдруг однажды… Все случается в жизни, то ветер поднимется и вдруг ураган, то наводнение, и Нева выйдет из берегов, то Маленькую Маму отправляют в лагерь. Жила-жила дома, и вдруг, здрасьте, – собирай чемодан! Маме нужно было диссертацию защищать, у остальных тоже были важные дела. Возможно, им всем нужно было диссертацию защищать, и родителям, и бабушкам.
Маленькой Маме сказали: «Тебе, Мура, почти 8 лет, вот ты и поедешь в детский лагерь на 18 дней, а через 18 дней мы тебя заберем. Нам очень нужна свобода, понимаешь?»
Лагерь был недалеко от дома, три часа на электричке, от электрички час по лесу пешком. Вторая бабушка хотела ее в Артек отправить, лучший лагерь на море. В Артек надо было на самолете лететь. Маленькая Мама разумно сказала: «Лагерь – да. Артек – нет, здесь вы хотя бы сможете меня два-три раза в день навещать…»
Она не все поняла. Не поняла, что они не смогут ее так часто навещать. Не поняла, почему взрослые боятся, что она без них будет плакать. Маленькая Мама очень радовалась, что едет в лагерь.
Почему Маленькая Мама, которая никогда, ни минуты, не была нигде без мамы или бабушек, так радовалась, что едет в лагерь? Да очень просто: она хотела быть привидением.
Тут надо отметить одну очень важную вещь: Маленькая Мама еще ни разу не ночевала вне дома. Да-да, вот именно, она еще ни разу не ночевала в гостях… Вообще ни разу! Ни у кого! Даже у своей лучшей подруги Аси. А ведь ночевать у друзей и быть привидением – это почти самое-самое интересное!
Главная бабушка не разрешала Маленькой Маме ночевать в гостях. Говорила: «Нечего тебе там делать!» Ну, как вам такое? Нечего делать?! В гостях?! А всю ночь есть конфеты и бутерброды с колбасой? А кидаться подушками? А всю ночь играть с пупсиками, а когда взрослые заснут, тихо скакать по кроватям, как маленькое, но ужасно опасное привидение… Теперь понятно, почему Маленькая Мама хотела в лагерь.
И вот она поехала. С таким маленьким розовым чемоданчиком. Не одна, конечно, а со всеми другими детьми, на автобусе. В чемоданчике Барби, пижама и другие нужные вещи. Зубная щетка, расческа и семь платьев, чтобы всю неделю переодеваться. Маленькая Мама еще захватила с собой простыню с дырками для глаз, для игры в привидения. Она заранее вырезала в простыне дырки, чтобы все уже было готово и можно было сразу начать.
Что начать? Как что?.. Летать по лагерю, как маленькое, но ужасно опасное привидение. В книге «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» было такое привидение, и почему бы ему не появиться еще раз?
Ну, и конечно, у Маленькой Мамы была еще с собой отдельная сумка с пупсиками. Она взяла одежду для пупсиков и даже кое-какую пупсикову мебель. Шкафик, столик, стульчики, буфетик. Все-таки едут на 18 дней.
Главная бабушка заранее научила Маленькую Маму, как она должна вести себя в автобусе: скромно.
В первую очередь скромно.
– А во вторую очередь? – спросила Маленькая Мама.
– Приветливо. Улыбаться детям и воспитательнице. Улыбаться не означает хохотать во все горло! Гоготать, как козел, тоже не означает.
Разве козел гогочет? Маленькая Мама не стала уточнять: гогочет гусь, а козел блеет, вот так «бе-ее». Она не собиралась ни гоготать, как гусь, ни блеять, как козел. Она собиралась быть привидением, не более того.
– В автобусе обычно все поют и читают стихи, – сказала Главная бабушка. – Ты тоже прочитай стихотворение. Если попросят. Самой привлекать к себе внимание не стоит. Но если попросят, то почему бы и не прочитать?.. Помни, что ты ребенок из хорошей семьи и росла на Пушкине.
– Я не на Пушкине росла, а на этом диване, – поправила Маленькая Мама.
Когда Маленькая Мама устраивалась на своем месте в автобусе, воспитательница громко сказала: «Кто это тут у меня надушился французскими духами, как обезьяна?!» Маленькая Мама удивилась: разве обезьяна душится? Но ничего не сказала, поскольку именно она… Перед отъездом из дома Маленькая Мама вбежала в мамину комнату и надушилась: ведь взрослые душатся перед важными встречами, а встреча с новыми друзьями в лагере разве не важная?!
– Ничего, что ребенок отправился в лагерь, благоухая французскими духами? – спросила мама.
– Ничего, – ответила Главная бабушка, – они там в автобусе начнут петь, стихи читать, никто и не унюхает…
Но воспитательница унюхала. А в остальном, все так и было, как говорила бабушка. В автобусе детей попросили спеть. Потом попросили не петь, а, наоборот, помолчать. Потом велели по очереди читать стихи.
И вот дошла очередь до Маленькой Мамы. Маленькая Мама обычно не стеснялась читать стихи, но тут были все незнакомые, и она немного волновалась. Но стала читать:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь…
Потом она задумалась и немного пропустила, но этого никто не заметил. И она опять стала читать.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно:
Товарищ Милипискин, бобер не виноват,
Мы ехали в сосиске и врезались в салат!
А вот это кое-кто заметил. Воспитательница.
– Что?!.. Ты что, с ума сошла? Это же Пушкин!
Маленькая Мама сама не знала, хотела она пошутить или сошла с ума.
– Разве у Пушкина так сказано?! – возмутилась воспитательница.
– Так. У Пушкина так, – подтвердила Маленькая Мама. Она изо всех сил крепилась, чтобы не заплакать. Ведь на нее смотрел весь автобус, все дети, которые сидели впереди, обернулись к ней, а тем, кто сзади, не нужно было оборачиваться, они только немного привстали, чтобы хорошо рассмотреть Маленькую Маму.
– Что-о?! У Пушкина так?! – закричала воспитательница.
– Товарищ Милипискин, бобер не виноват, – сквозь слезы сказала Маленькая Мама. Это она от неожиданности сказала. От неожиданности еще и не такое скажешь.
И тут дети начали смеяться. Дети так сильно смеялись, что кто-то от смеха стал весь красный, а кто-то даже начал икать. Девочка на соседнем сиденье повторяла: «Товарищ Милипискин… о-о-о…бобер не виноват…о-о-о! бобер!..бобер не виноват… мы ехали в сосиске. ха-ха-ха… и врезались в салат…»
Потом все успокоились, но до самого конца пути вдруг кто-то один вспоминал «мы ехали в сосиске и врезались в салат», и все начинали смеяться. А Маленькая Мама скромно поглядывала на смеющихся детей. Она чувствовала себя звездой на вершине славы, как будто все в автобусе – зрители, а она на арене, дрессировщик верблюдов, или клоун.
Кроме того, она радовалась, что уже нашла лучшую, самую близкую, подругу: девочку на соседнем сиденье. Девочка на соседнем сиденье и Маленькая Мама иногда посматривали друг на друга, повторяли «товарищ Милипскин, бобер не виноват» и опять икали от смеха. Эта девочка на соседнем сиденье, с которой они вместе икали, она уже ее лучшая подруга.
