– А как вы думаете, Георгий Константинович, прав ли товарищ Калинин в своих опасениях насчет нестойкости бойцов, набранных из крестьян?
Жуков мгновенно внутренне подобрался. Вопрос был опасным. Говорить всю правду было рискованно, однако врать Вождю и приукрашивать картину было не менее опасно. Жуков мгновенно просчитал допустимую грань откровенности, переходить которую не следовало, и решил ответить мягко, не греша против истины, но и не нарываясь на неприятности.
– Надежность любого воинского контингента прежде всего зависит от общего хода боевых действий. Всякий человек хочет быть на стороне победителей, а не среди проигравших. Если наша армия будет с самого начала побеждать, то не будет и никакой почвы для проявления неустойчивости.
Конечно, слабо обученные части, укомплектованные не служившими в армии крестьянами, могут проявить неустойчивость. Это я видел на Халхин-Голе. Но и тут все зависит от того, в каких условиях эти части принимают свои первые бои. Если армия принимает первый бой в позиционной обороне, то рядовой боец сидит в своем обжитом окопе. Справа и слева от него сидят его товарищи, рядом командир отделения, командир взвода, невдалеке командир роты. Сзади штаб батальона, штаб полка, вторая линия обороны. Боец у всех на виду и под контролем командиров, деваться ему некуда, даже если бы он и захотел сбежать.
Предположим, противник начал артподготовку. Самое безопасное для бойца место – это окоп. Если боец попытается сбежать, то, выскочив из окопа, он наверняка погибнет. Поэтому боец будет сидеть в окопе.
Далее – противник пошел в атаку. Боец понимает, что если он побежит, то погибнет от пуль или осколков, а если не погибнет, то свои же потом пристрелят. Если враги ворвутся в окоп, то перестреляют в горячке всех, не будут разбирать, кто за Советскую власть, а кто против. Отсюда вывод – боец будет стрелять по врагу даже из чистого инстинкта самосохранения.
Совсем другое дело – маневренные бои, особенно в лесистой местности, скажем, в Белоруссии. Тут каждое подразделение действует самостоятельно, контроль за бойцами значительно слабее. При желании боец запросто может сигануть в кусты, а потом заберется в чащу, и ищи его. Еще хуже, если армия терпит поражение и отступает. Командиры убиты или ранены, или сами деморализованы, управление подразделениями ослаблено или утеряно. В таких условиях и стойкий боец может растеряться.
Из этого следует, товарищ Сталин, что слабо обученные части, набранные из запаса, особенно укомплектованные потенциально неустойчивым контингентом, следует вводить в бой только в крепкой позиционной обороне. Кроме того, чтобы опасения товарища Калинина не оправдались, крайне важно не потерпеть поражения в приграничных сражениях. Если придется отходить, то делать это нужно организованно, с рубежа на рубеж, прикрываясь сильными арьергардами, чтобы успеть подготовить оборону на каждом новом рубеже. Запасные рубежи и пути отхода нужно подготовить заранее.
Очень важно, чтобы в первых боях наши части, особенно развернутые по мобилизации, не потерпели поражение. Это, безусловно, повысит боевой дух бойцов. И это относится не только к бойцам из крестьян. Вот так я думаю, товарищ Сталин
[82].
– Ну что же, товарищ Жуков, теперь мне, по крайней мере, понятно, почему все военные товарищи так настаивают именно на позиционной обороне как лучшем способе начать войну, – с ехидным прищуром сказал Сталин.
Жуков внутренне испустил глубокий облегченный выдох.
Больше, с точки зрения Георгия Константиновича, ничего серьезного на банкете не случилось.
На заседании 12 июня первым выступал с докладом о состоянии дел в военной авиации вновь назначенный начальник Управления ВВС Я. В. Смушкевич. Он сообщил об успешных испытаниях переоборудованных в одно– и двухместные штурмовики истребителей И-15бис и ДИ-6 с двигателями М-62. Он предложил переоборудовать в штурмовики весь имеющийся парк этих самолетов в количестве:
По предложению ГУ ВВС штурмовые авиаполки будут состоять из штурмовиков и истребителей и включат в себя две эскадрильи штурмовиков по 14 самолетов и три эскадрильи истребителей по 8 самолетов. Эскадрильи штурмовиков состоят из пар самолетов: ведущий одноместный штурмовик и ведомый – двухместный. Три пары составляют звено, в эскадрилью входят два звена и пара командира эскадрильи. Еще пара штурмовиков пилотируется командованием полка. Таким образом, в полк входят 30 штурмовиков с экипажами и два запасных самолета.
Истребительные эскадрильи комплектуются самолетами И-153. Как и штурмовики, для удобства управления истребители объединяются в пары ведущий – ведомый, две пары составляют звено, два звена – эскадрилью
[83].
Пару истребителей пилотирует командование полка. Всего в полку состоит 26 истребителей и два резервных самолета. На самолеты командиров, начиная с командира звена, следует установить приемопередатчики, а на остальные самолеты – приемники.
Переоборудование всего парка самолетов И-15бис и ДИ-6 позволит сформировать мощную штурмовую авиацию в количестве 84 штурмовых авиаполка. Для укомплектования их истребительных эскадрилий необходимо построить еще 600 самолетов И-153.
ГУ ВВС ведет отработку тактики боевого применения штурмовых авиаполков. Тактические наставления планируется передать в войска не позднее 30 сентября. Смушкевич предложил наркомату авиапромышленности обеспечить переоборудование всех самолетов до 30 марта 41-го года.
К 30 марта, по планам наркомата обороны и планам наркомата авиапромышленности, в боевом составе ВВС будет следующее количество самолетов и соединений. 25 фронтовых бомбардировочных авиадивизий на самолетах СБ проходят переформирование. После переформирования и доукомплектования каждая из них будет включать 2 бомбардировочных авиаполка по 60 самолетов и 2 истребительных авиаполка по 44 самолета И-16 с моторами М-25. Задачей этих истребительных полков будет исключительно прикрытие своих бомбардировщиков. Дивизии занимаются отработкой взаимодействия бомбардировщиков с истребителями и практическим бомбометанием.
