Губы покалывало, идти стало немного сложнее. Я держал Джози за левую руку, и она молчала. Поцелуй сработал. Но какой ценой? Я снова причинил ей боль.
А мой член был тверд, как Титановый клинок. Боги.
Мы приблизились к общежитию, и Караульный, которому я угрожал по пути к стенам, казалось, вздохнул с облегчением, когда я прошел мимо, не смешав его с дерьмом. Подняв свободную руку, я призвал ветер и открыл нам двери. Это не привлекло внимания полукровок и чистокровных, собравшихся в вестибюле и разделенных… твою ж мать.
Мы с Джози замерли, уставившись вперед — на новое украшение вестибюля в виде трех крылатых мраморных статуй. Каждая имела около семи футов в высоту. Статуи напоминали молящихся ангелов, сложивших ладони под подбородками; выражения лиц пока что были безмятежными, но я знал: если камень начнет трескаться, оно будет совсем не таким.
— Что… что это? — выдохнула Джози.
— Фурии, — сказал я. — Проблема, которая нам сейчас совсем не нужна.
Джози моргнула.
— Фурии? Там Эрин?
— Я не думаю. Скорее всего, эта троица из миллиона ее сестер. — Я повел Джози вокруг статуй, держась от них подальше. — Они появляются, когда боги чем-то недовольны. Они служат предупреждением, хотя сейчас они заточены.
— Предупреждением?
— Боги предупреждают, что если то, что их разозлило, не прекратится, они выпустят фурий, и эти фурии вряд ли будут похожи на Эрин. Они разорвут всех и вся на своем пути. — Джози все вытягивала шею, чтобы рассмотреть их получше. — Думаю, боги злятся на то, что происходит между полукровками и чистокровными, но, возможно, я их переоцениваю. Не похоже, что раньше их это волновало.
Пока мы шли по коридору, Джози молчала. Возле наших комнат я принял молниеносное решение и завел ее в свою. Как только дверь закрылась, я отпустил ее руку. Джози остановилась.
— Что я здесь делаю?
Хороший вопрос.
— Просто побудь здесь пару минут, а потом я отведу тебя в твою комнату.
Пока я шел в ванную, она провожала меня озлобленным взглядом. Черт. Разозленная Джози была все такой же невероятно сексуальной. Твердость ниже пояса и не думала уменьшаться, да и пофиг, ведь я был ходячим стояком. В ванной я взял полотенце, намочил его под краном и, вытерев с груди кровь, вернулся в комнату. Джози была на том же месте, где я ее оставил.
— Я удивлен, что ты послушалась.
— Я… — Она запнулась и, скользнув взглядом по моей руке, остановила его где-то у меня на плече. — Я осталась не потому, что ты мне сказал.
— Конечно, нет, — пробормотал я.
Ее нос сморщился.
— Я осталась, потому что мне кажется, что нам нужно поговорить начистоту.
— Вот как? — Я бросил полотенце на спинку кресла.
Джози отошла от двери, положила кинжал на журнальный столик и правой рукой начала отряхивать джинсы. Затем она медленно подняла глаза.
— Я знаю, что между нами произошло.
Мой желудок сжался.
— Джози…
— Нет, — оборвала она с такой силой и твердостью, что я замолчал. — Ты меня выслушаешь, потому что я этого заслуживаю. Понял?
Я прекрасно понимал, что мой член упирался в молнию штанов в очень неподходящее время. Я пожевал губами и кивнул.
— Поначалу я не понимала. Я была потрясена, потому что думала… — Она с трудом сглотнула, прежде чем продолжить: — Неважно, что я думала, но я хочу кое-что прояснить. Я говорю это не потому, что ожидаю жалости или каких-либо нормальных объяснений. Я говорю это, потому что нам придется работать вместе. Мы будем пересекаться, и я не хочу, чтобы возникали странные и неловкие ситуации.
— Хорошо.
Ее глаза сверкнули.
— И нам нужно установить некоторые границы — насчет того, что ты можешь и не можешь со мной делать, и того, как ты будешь со мной общаться.
Мои брови поползли на лоб, но я молчал, потому что по ее холодному взгляду понимал: она меня тут же перебьет.
— Понятно? — Когда я кивнул, она резко выдохнула и продолжила: — Я знаю, что ты по-прежнему… э-э, неравнодушен к Алекс.
Я разглядывал ее, не зная, правильно ли все расслышал. Ладно. Правильно. Может, она шутит? Но судя по ее лицу, придется признать, что она говорит серьезно.
Она опустила взгляд и напряженно сцепила руки.
— Я хочу сказать: очевидно, что тебя все еще привлекают другие люди. Это не новость. Но… наверное, то, что в глубине тебя, предназначено для нее.
— Подожди. Что? — переспросил я.
Она сделала шаг назад и присела на край кресла.
— То есть теперь это имеет смысл, и я чувствую себя идиоткой из-за того, что не видела его раньше. Я понимаю, что ты… влюблен в нее и…
Я засмеялся. Не смог удержаться. Вот черт. Ее глаза сузились.
— Не думаю, что это смешно.
— Есть немного, поверь мне.
— Нет тут ничего смешного. — Она вскочила и уперла руки в бока. — Ты можешь стоять здесь и смеяться, потому что ты либо придурок, либо отказываешься признаться, но я видела, как ты смотрел на нее…
— Как я смотрел на нее? — Не веря ушам, я уставился на Джози.
— Когда она только появилась во дворе, ты смотрел на нее так, будто… будто не ожидал увидеть ее снова.
— Потому что я действительно надеялся, что не увижу, — хмуро признался я.
— Я прекрасно это понимаю. Поверь, я все понимаю. — Она сложила руки на животе. — Видеть того, кого ты хочешь, и не иметь возможности…
— Это не причина, Джози. Я не люблю Алекс. — Я пристально посмотрел на нее. — Я никогда не любил ее. Между нами все было не так.
— Ничего не было? Ты ничего к ней не чувствовал? — вызывающе спросила она.
Я даже не мог до конца поверить, что мы говорим об этом. Отвернувшись, я провел рукой по волосам и сжал затылок.
— Разумеется, я к ней что-то чувствовал, но это совсем другое. Это не такие чувства, которые она испытывала к Эйдену или он к ней.
— Возможно, ты даже не осознаешь этого, — после небольшой паузы тихо сказала Джози. — Но я вижу. Я понимаю…
— Я не знаю, какого черта ты видишь. — Я резко развернулся, тяжело дыша. — Но это никак не связано с ней — с Алекс! И никак не связано с тобой.
Закрыв глаза, она покачала головой и отвернулась. В ту секунду я понял, что если позволю ей поверить в это, все будет проще. Но я не позволил.
— Боги, Джози. Ты и вправду думаешь, что я смотрю на нее и на тебя одинаково? Алекс — это Алекс, и она осталась в прошлом, а ты… ты мое все.
Ее синие глаза расширились. Они словно заняли пол-лица.
— Я — все? Тогда я не понимаю. Почему ты не хочешь быть со мной? Почему… — Ее голос надломился, и я ненавидел себя, но не мог остановиться. Я подошел к ней. Она подняла руку. — Как я могу быть твоим всем, если ты разбил мне сердце?
