Отец прикрикнул на нее:
– Не лезь не в свое дело!
– Тебе плохо! Я же вижу! – со слезами в голосе проговорила Дайнека.
– Скажу один раз, и больше мы к этой теме не возвращаемся. – Вячеслав Алексеевич твердо посмотрел ей в глаза. – Я не барбос, чтобы меня выставлять из дома, пусть даже по телефону.
– Ты обижен?.. – Дайнека наконец поняла. – Неужели ты ее не простишь?
– Нет. Не прощу.
– Да что вы, в самом деле, как дети!
– Больше к этой теме не возвращаемся. Мы договорились.
– Я – не обещала.
– Да ты у меня прохиндейка, – усмехнулся Вячеслав Алексеевич. – Тебе палец в рот не клади.
– И при этом я только что выложила тебе всю сущую правду.
– Не всю.
– Папа!
– Ты не сказала, куда уходишь сейчас. Дайнека опустила голову и замолчала.
– Вот видишь, – разочарованно заметил отец. – Как тебе доверять?..
– Я еду в Боткинскую…
– Что?
– Я еду в Боткинскую больницу к Шнырю.
– Кто такой Шнырь?
– Приятель Велембовского. Его два дня назад сильно избили.
– Откуда ты о нем знаешь? – Вячеслав Алексеевич грозно придвинулся. – Только не ври! Опять ходила в заброшенный дом?
Она безмолвно кивнула, и отец обрушился на нее с упреками:
– Ты обещала не касаться этого дела! Я просил тебя! Я же просил!
– Прости меня, папа.
– Да ты просто бессовестная и… – Он запнулся, подбирая слова.
Дайнека подсказала:
– Коварная.
Нелепое слово неожиданно рассмешило его. Смеясь, он спросил:
– При чем здесь коварство?
– Тебя обманула и Вешкина ввела в заблуждение.
– Вешкин здесь при чем?
– Мы договорились ехать в больницу вместе, но я решила не ждать его и еду одна.
– Да ты просто монстр!
– Ты правда так думаешь? – Дайнека даже расстроилась. Отец назвал ее «монстром» – это было обидно.
– И всё за моей спиной… – Вячеслав Алексеевич достал телефон.
– Ты хочешь звонить Вешкину?! Папа, не надо!
– Хочу задать ему трепку.
– Во всем виновата я! Он не хотел.
– Тот, кто не хочет, – не делает…
– Папа! Умоляю тебя! – Дайнека сгорбилась и, кажется, уменьшилась ростом. Ей было стыдно перед Вешкиным. Она втянула его в историю, и теперь ему придется за нее отвечать.
– Ну, хорошо. Я сам поеду к Шнырю. – Спрятав телефон, Вячеслав Алексеевич отправился в свою комнату.
Дайнека потащилась за ним:
– Па-а-ап…
– Чего тебе? – спросил он сердито.
– Возьми меня с собой…
– Нет!
– Ну, пожалуйста. Я первой узнала про Шныря.
– И совершенно напрасно.
– А если он расскажет что-нибудь интересное?
– Ты об этом узнаешь последней. Я тебе обещаю. – Он протянул руку: – Ключи от твоей машины!
Забрав ключи, Вячеслав Алексеевич надел пиджак, мельком заглянул в зеркало и направился к выходу.
– Это жестоко! – От переизбытка чувств Дайнека по-детски топнула ногой.
– Ты – коварная. Я – жестокий. Все справедливо. Разве нет?
– Папа!
В голосе Дайнеки прозвучало такое отчаяние, что он обернулся.
– Ну?.. – И, увидев ее несчастное лицо, тихо сказал: – Ладно, ты поедешь со мной.
По дороге в больницу они завернули в магазин. Вячеслав Алексеевич, как знающий человек, помимо продуктов купил блок сигарет и несколько пачек чаю. Дайнека удивилась:
– Зачем?
Не собираясь объяснять, что для таких, как Шнырь, эти товары имеют наибольшую ценность, отец сказал:
– Надо.
Палата Шныря под номером пятьсот два, как и предполагалось, находилась на пятом этаже здания. Они поднялись туда на лифте и дальше пошли по длинному коридору.
Зайдя в большую шестиместную палату, Вячеслав Алексеевич окинул взглядом кровати и по-военному спросил:
– Кто из вас Шнырев Никита Васильевич?
Лежавшие зашевелились, сидевшие обернулись.
Один больной проронил:
– Нету его…
– Что значит нету? – Вячеслав Алексеевич уточнил: – На процедуры ушел?
В ответ кто-то хохотнул:
– У него свои процедуры…
– Отвечайте по существу!
– А ты не кричи. Я человек больной. Гляди распсихуюсь.
– Ну, хорошо. Куда делся Шнырев?
– Сбежал твой Шнырев.
– Что значит сбежал?
– К нему посетитель пришел, Шнырев, как увидел его в конце коридора, схватил свой пакет с вещами и дунул к лестнице. Только его и видели.
Вячеслав Алексеевич и Дайнека переглянулись.
– Когда это было? – поинтересовалась Дайнека.
– Минут сорок назад…
– Может, еще вернется?
– Если на обед не пришел – уже не вернется.
– А что за человек к нему приходил?
– Мужик.
– Я понимаю. – Вячеслав Алексеевич дипломатично улыбнулся. – Какого роста, внешности? Или, может, сказал, кто он такой?
– Родственник…
– Так и сказал?
– Что-то вроде того.
– Роста какого?
– Какая тебе разница?
– Если спрашиваю, значит, разница есть.
– Обычный мужик лет тридцати, среднего роста.
– Понял. – Вячеслав Алексеевич достал визитную карточку и положил на стол. – Если вернется Шнырь, позвоните.
– Ага… – не то иронизируя, не то соглашаясь, проговорил больной с дальней кровати.
– Также сообщите, если придет этот родственник.
– Ага! – еще веселее крикнул больной.
Выйдя из палаты, Вячеслав Алексеевич ругнулся и покачал головой:
– Что за люди!
– Больные, – проговорила Дайнека.
– Вот и я говорю – больные на всю голову.
– Кажется, что Шнырь им не нравился. Да и кому понравится храпящий бомж на соседней кровати… – Она вздохнула и перевела взгляд на пакет с гостинцами, который все еще держала в руках. – Отдам этим больным. Пусть угощаются.
– Иди. А я туда – ни ногой.
