– Так дела не делаются, – сказал Сергей, обращаясь к Вячеславу Алексеевичу. – Вы сами поручили мне дело и сами все портите.
– Лучше объясни, зачем втайне от меня ты помогал этой особе. – Вячеслав Алексеевич кивнул на дочь. – Зачем ее покрывал? Мы договорились, что она не лезет в эти дела.
– Но я…
– Ты должен был сразу мне позвонить! – продолжал Вячеслав Алексеевич. – А ты бросился искать этого бомжа! Да еще сообщил Людмиле, где он находится!
Дайнека поежилась и виновато поглядела на Вешкина:
– Про Шныря мы всё тебе перескажем.
Тот огрызнулся:
– А ты вообще молчи… Интриганка.
Вячеслав Алексеевич открыл подъездную дверь:
– Идемте в квартиру. Там поговорим.
Через несколько минут все трое уже сидели в гостиной.
– Нужно разыскать Благовестова и расспросить его. Может быть, он что-нибудь знает, – сказал Вячеслав Алексеевич после того, как рассказал Вешкину о встрече со Шнырем. – Он живет в том же доме, где жил Велембовский.
– Это несложно. Я уже бывал в этом доме. Говорил с соседями Велембовского. Впрочем, об этом я вам рассказывал.
– Повторюсь, и это будет не лишним. У нас две основные задачи: исключить возможные обвинения против Людмилы и выяснить, откуда взялись монеты.
– Завтра наши адвокаты встречаются с Кротовым.
– Почему только завтра? – недовольно спросил Вячеслав Алексеевич.
– Потому, что сегодня – воскресенье, – ответил Вешкин.
– Прости, совсем забыл. Ну, хорошо. А что там с «Кантиной»?
– Здесь я должен объяснить… – Сергей замялся.
– Знаю, знаю… – Вячеслав Алексеевич с укором на него посмотрел. – Ты звонил Кузнецовой. Почему не предупредил меня?
– Потому что вы бы запретили. А мне нужна информация по нотариусу Завгородней.
– Других источников не нашлось?
– Этот – самый надежный.
– Ну, ладно… – Выдержав паузу, Вячеслав Алексеевич спросил: – Насколько я понял, Завгородняя проходит свидетелем по нескольким квартирным делам?
– Я уже связался со следователем, – сказал Вешкин. – Все три дела объединили в одно. Есть надежда, что причастность Завгородней будет доказана. Пока конкретики нет.
– Ну-ну… Держи все на контроле. Постой-ка… – Вячеслав Алексеевич достал из кармана мобильник и ответил на входящий звонок: – Слушаю. Это вы, Петр Яковлевич? Да… Где вы сейчас? Ну так поднимайтесь. – Сунув телефон обратно в карман, он направился к входной двери, обронив на ходу: – Алехин приехал.
В гостиную Вячеслав Алексеевич вернулся вместе с Алехиным.
– Вы знакомы? – спросил он Вешкина.
Тот встал с дивана и подал руку Алехину:
– Сергей Вешкин.
Алехин ответил на рукопожатие:
– Очень приятно, Петр Яковлевич.
– Что скажете? – спросил Вячеслав Алексеевич, и Дайнека придвинула стул поближе.
– Свершилось! – воскликнул Алехин.
– То есть вы хотите сказать…
– Обе монеты подлинные!
– Этого я и опасался, – проговорил Вячеслав Алексеевич.
– Побойтесь бога! Весь день чувствую себя именинником. На этом материале можно защитить диссертацию и сделать себе имя.
– Вот и делайте. А мне теперь отбиваться.
– Что значит отбиваться? – удивился Алехин.
– Объяснять правоохранительным органам, что моей дочери неизвестно происхождение этих монет.
– Я готов подтвердить, что вы добровольно предоставили монеты для экспертизы!
– Боюсь, это не будет иметь решающего значения. Все намного серьезней.
Дайнека тем временем листала телефонную книгу Москвы. Открыв ее на букве «Б», она прочитала:
– Кудринская площадь, один, Благовестов Д. Б.
– Дмитрий Борисович? – удивился Алехин. – Вы с ним знакомы?
– Нет, – проговорила Дайнека.
– А вы? – спросил Вячеслав Алексеевич.
– Кто не знает профессора Благовестова! Знакомы с ним уж лет тридцать пять. Отца его, Бориса Илларионовича, знал. Тоже большой ученый.
– Как интересно… – сказал Вячеслав Алексеевич. – Послушайте, Петр Яковлевич. А вам ни о чем не говорит фамилия Велембовский?
– Велембовский… Велембовский… – Алехин ненадолго задумался. – Вертится что-то в голове, а ухватить не могу. Пожалуй, что сразу не вспомню.
– Минуту… – Вячеслав Алексеевич достал из кармана телефон и ответил: – Да. Это я… А вы кто?.. Все понял. – Он посмотрел на часы: – Минут через сорок. Куда я должен подъехать?.. Она здесь при чем? Ну, хорошо. – Закончив разговор, он взглянул на Вешкина, потом на Дайнеку: – Ты едешь со мной.
Она спросила:
– Куда?
– В отдел по борьбе с хищениями культурных и исторических ценностей.
– Зачем? Мы же ничего не украли?
– Мы – нашли. И в этом наша вина, – сыронизировал Вячеслав Алексеевич.
– Вам звонил Сокольский? – догадался Алехин.
– Вы его знаете?
– Он приглашал меня в свой кабинет.
– Для чего?
– Его интересовала реальная стоимость монет и их историческая ценность. – Петр Яковлевич виновато повел плечом. – Не мог же я ему врать. Сказал, что монеты бесценны. Между нами говоря, Сокольский подозревает вас в сокрытии прочих ценностей.
– Что за бред! – воскликнул Вячеслав Алексеевич.
– Я ему ответил примерно так же.
– А он вас спрашивал?
– Ну, где-то так… – уклончиво ответил Алехин и поднялся с места. – Вам нужно идти, и я тоже пойду, но должен предупредить, что в ближайшее время нам нужно подписать документы о передаче ценностей.
Вячеслав Алексеевич ответил:
– Подпишем.
– Мне ехать с вами? – спросил Вешкин.
– Зачем? У тебя есть свои дела. На следующей неделе займись Благовестовым. – Вячеслав Алексеевич взглянул на Дайнеку и махнул ей рукой: – Поехали!
Беседа с Владимиром Сокольским (так он представился) оказалась очень недолгой. Сокольский был приятным и даже интеллигентным человеком, он аккуратно вставлял в разговор нужные слова и обтекаемые фразы. Ни в одном из его вопросов не было и признака обвинений, но было ясно, что все его «круги» и «заходы» ведут только к одному: уличить Дайнеку и Вячеслава Алексеевича в хищении исторических ценностей. Такая работа была у этого человека.
Диалог с Сокольским в основном вел Вячеслав Алексеевич. Дайнека отвечала редко и коротко, как проинструктировал Вешкин. Выглядело это примерно так:
