– Вам нужно опросить сторожа дядю Митю.
– Пока не получится. – Кротов посмотрел на Дайнеку: – Разве я вам не сказал?
– Нет.
– Старик в больнице.
– Что с ним?
– Его хотели убить, но он остался жив.
– Кто это сделал? – с дрожью в голосе проговорила Дайнека.
– Тот самый Алексей Черемных – ваш заправщик. За ним следили со вчерашнего утра, после того как тульский перекупщик дал показания. Я вошел в сторожку в момент покушения на убийство.
– Понимаю… – проговорила Дайнека. – Он знал, что я их видела вместе.
– Что-что? – не расслышал Кротов.
– Когда я проезжала мимо заправки, Черемных увидел меня и понял, что я заметила его и сторожа.
– Не исключаю. Хотя основная причина куда серьезнее. Сторож знает то, о чем сам Черемных предпочитал бы молчать. Здесь, как говорится, «оба сразу». Бессмысленно просчитывать резоны убийцы. Похоже, он просто пошел вразнос.
– Как чувствует себя дядя Митя?
– Ранения средней тяжести. Не сегодня завтра даст показания.
– Это каким же надо быть уродом, чтобы убивать стариков…
– Не склонен к обобщениям. Суд разберется. – Кротов пошел к двери. – Проводите меня?
– Да, конечно.
– Я вам позвоню.
Глава 28
Прощание
Шторм набирал силу и понемногу зверел: гудел, раскачивал море и поднимал высокие волны. Гигантская масса тяжело и размеренно дышала. Вода была обжигающе-холодной. Дайнеке казалось, что она плывет в кипятке. Волны накрывали ее с головой, и она едва успевала набрать воздуха в легкие.
Дайнека боролась с морем и с собой: ей было так страшно, что пойти ко дну казалось меньшим из зол. И в тот момент, когда волна пошла одна за другой, Дайнека стала тонуть.
Она проснулась только тогда, когда воздуха совсем не осталось, вскочила с кровати, стала дышать и быстро ходить по комнате. Сердце билось так сильно, как будто вот-вот выскочит из груди.
– Что же это такое… – Дайнека остановилась и, согнувшись, уперлась руками в колени. – Что же это такое?
Подбежал Тишотка и лизнул ее в нос.
– Подожди, дай продышаться…
Понемногу Дайнека пришла в себя и, пообещав Тишотке прогулку, отправилась на кухню. Там вскипятила чайник, открыла холодильник и, не найдя ничего подходящего, закрыла его. Чай пила с сухими баранками. Скормив несколько штук Тишотке, проронила:
– Надо бы сходить в магазин.
Однако в магазин сходить не пришлось. Из прихожей донесся звук открывающегося замка, и раздался голос отца:
– Людмила, ты здесь?
– Я на кухне, папа!
– Мы с Еленой Петровной.
Дайнека вышла из кухни, при виде отца и Елены Петровны у нее вытянулось лицо. Елена Петровна была одета в черное платье и шляпку, отец – в черный костюм. Он сказал:
– Собирайся.
– Куда?… – растерянно спросила она.
– Мы едем на кладбище.
– Ты шутишь?
– Мне не до шуток. У подъезда стоит машина, в ней сидит Камнев. У нас мало времени. Ты уже погуляла с Тишоткой?
– Не успела.
– Поздно встаешь, – проворчал отец. – Собирайся, я его выведу.
Он пристегнул Тишотку и вышел за дверь. Дайнека обратилась к Елене Петровне.
– Что происходит?
– Сегодня утром кремировали Глеба Велембовского. Слава получил разрешение захоронить его прах в могиле родителей.
– Боже мой… – От переизбытка чувств Дайнека опустилась на стул, но тут же спросила: – А Шнырь?
– Его отправили на родину во Владимир, там нашлись родственники. Слава оплатил транспортировку и погребение.
– До чего же я люблю своего папу! – проговорила Дайнека и побежала в комнату одеваться.
– Я тоже… – Елена Петровна улыбнулась и заговорила громче, чтобы Дайнека услышала: – Я не стала покупать венки, купила живые цветы!
Дайнека прокричала из комнаты:
– Правильно! Зачем с нами едет Камнев? – Она вышла из комнаты. На ней было скромное платье, в руках – черные туфли-лодочки.
– Он должен предоставить разрешительные документы и доплатить за надгробие.
Дверь открылась, в квартиру бодро вбежал Тишотка, за ним появился отец.
– Готова? – Он оглядел Дайнеку. – Тогда поехали!
В машине Дайнека заговорила с отцом о визите Кротова.
– Я говорил с ним вчера, – сказал Вячеслав Алексеевич.
– Звонил по телефону?
– Ездил в отдел. Кротов передал мне ваш разговор.
– Он сказал, что Леша-заправщик арестован?
– Сказал. А еще сказал, что ты снова ходила к сторожу. Можешь объяснить, зачем?
– Кротов не объяснил? – Она попыталась уйти от ответа.
– Тебя тоже могли убить.
– Но ведь пронесло же…
– Когда-нибудь не пронесет. Неужели не понятно? Ты вроде взрослая!
– Слава… – Елена Петровна мягко прикоснулась к рукаву его пиджака. – Не надо. Все-таки – похороны.
– Кротов рассказал тебе про могилы? – осторожно поинтересовалась Дайнека.
– Рассказал.
– А про плитку с цоколя рассказал?
– Об этом даже думать забудь. Вопрос закрыт навсегда. Убийцу нашли, и он арестован. Похищенные ценности обнаружены. Что еще?
– Шныря и Велембовского убил тоже он?
– Пока не доказано. Думаю, что это вопрос времени.
Дайнека утихомирилась и сидела молча до тех самых пор, пока машина не подъехала к воротам. Камнев показал охранникам документы, и они пропустили автомобиль на территорию кладбища.
Камнев ушел в кладбищенскую контору и вскоре вернулся с тремя рабочими, в руках у которых были лопаты.
Отец забрал из багажника урну с прахом, сказав дочери:
– Вы с Еленой Петровной понесете цветы.
Они так и сделали: забрали из машины цветы и пошли вслед за рабочими. Камнев остался сидеть в машине.
Пройдя по главной аллее примерно до середины, рабочие свернули налево. Вскоре показался памятник над могилой Есенина. Рабочие хорошо знали дорогу, у памятника они свернули направо и стали пробираться между могилками. Дайнека тащилась за ними, проклиная себя за то, что надела туфли на острых каблуках – они вонзались в землю и мешали идти. В кроссовках было бы удобнее. Но в тот момент, когда она об этом подумала, рабочие остановились и прислонили лопаты к невысокой оградке, возле которой лежал белый надгробный камень, мешок цемента и какие-то материалы.
