Сергун вздохнул:
— Пошлет сюда людей выяснить, куда подевалась сотня тархана.
— Да, Тихомир, так и будет. И придет сюда отряд немалый с опытными воеводами. И тогда нам придется туго.
Кобяк спросил прямо:
— Чего предлагаешь, Дедил?
— А вот о том молвить тут не след. К себе я позвать вас не могу. Отойдем куда-нибудь.
Кобяк прервал его:
— Почему так говоришь, Заруба. Едем ко мне. Там поснедаем, меду отведаем и поговорим.
— Добре. Сергун?
Старейшина Заледово согласился:
— Едем, давненько я на Вабеже не бывал. Но, может, дождемся отряд твоего Вавулы? Мы же не ведаем, что там у них было.
— Тоже верно, подождем и обсудим, как хоронить павших будем.
— А что тут обговаривать? По обычаю — предадим огню.
— Это так, но предавать след каждого отдельно или всех вместе единым погребальным костром?
— Поляне, — ответил Кобяк, — вместе бились, вместе умирали, вместе и захоронены должны быть.
— Ладно, с этим еще решим, волхвы подскажут. А также с хазарами, которых вокруг села навалено.
Кобяк брезгливо протянул:
— Э-э, с этими чего время тратить? Выроем яму, уложим да присыплем землицей нашей. Вровень, чтобы, как зарастет травой, и не вспоминать.
— И где яму рыть будем? — спросил Дедил.
— Мало ли места в поле.
— Места много, но потом там никто сеять не будет.
— Ну, можно у леса.
Сергун усмехнулся:
— Чего вы головы ломаете? Соберем мертвяков, отвезем ниже по течению, там буераков полно и копать не надо. Бросить только, обвалить склоны и подровнять немного.
— То дело, — согласился Кобяк.
Дедил тоже кивнул:
— Пойдет.
Кто-то крикнул:
— Мужики, наши возвращаются.
Старейшины одновременно обернулись.
По дороге шел отряд в два десятка, впереди Вавула с Сидором, позади повозка.
— Гляди, — указал на дружину Сергун, — на конях-то молодухи!
— Видать, наложницы, которых Вавула освободил.
— Нам бы мужиков, а тут молодухи, чего с ними делать? — насупился Кобяк.
— Но не прогонять же. Пущай живут у меня, — ответил Дедил, — землянки им выроем, работу найдем. А может, захотят к себе вернуться — поможем.
Отряд подошел к воротам. Дружина разошлась, мужики из Рубино зашли в свое село, остальные стали неподалеку от старейшин.
Соскочив с коня, к Дедиле подошел Вавула:
— Побили мы хазар, отец! И нукеров, и тархана, и сына его поломанного прибили, помощника, стражников — нету боле сотни Ильдуана. Жилища их пожгли.
Кобяк сказал:
— Видели дым. До сих пор вон облаком над лесом висит. Когда уходили, смотрели, чтобы лес не загорелся?
— Конечно, тестюшка.
— Знаешь, Вавула, я не против, но лучше не называй меня так.
— А как же?
— Пока дядька Веденей, потом… как все.
— Ладно.
Сергун указал на молодиц:
— А это что за красавицы?
Ответил Коваль:
— Были в полоне у Ильдуана. Держал для себя, может, для сына, другим не отдавал.
— Откуда их привезли?
— Оттуда, куда им дороги больше нет, потому как селения их разорили хазары. Вот взяли к себе, не оставлять же в лесу? А я себе невесту из полонянок выбрал.
— Это кого же?
Коваль повернулся:
— Алена! Подь сюда.
Молодуха лихо соскочила с коня, подошла, поклонилась.
— Доброго здравия вам, люди.
— Тебе так же.
Дедил осмотрел девицу, взглянул на Коваля:
— Ну, везде сорванец поспел.
— А как иначе, дядя Заруба? Алену я к себе заберу, а вот остальных надо расселить, покуда землянки им выроем.
— Ремеслом-то каким владеете, девицы?
Оказалось, что все могли прясть. То как раз женское занятие. Алена же и Сияна к тому же умели шить рубахи, порты.
— Добре, — сказал Дедил. — Давайте на село, у нас есть пустая землянка, туда троих определи, Коваль. Ну, а суженую забирай себе. А оружие хазарское сложите у моего… дома.
— Угу.
Сидор с девицами проехал в село. Старейшины Вабежи и Заледово велели мужикам забрать погибших и раненых и возвращаться, сами же поехали в соседнее село.
Зашли в дом Кобяка.
Там к нему бросились жена Краса, сын Олесь и дочь Смеяна.
На Дедила не смотрели.
— Ну все, все, — отстранил их от себя Кобяк. — Приветьте вон Дедила и Сергуна.
Старейшине Заледово отдали честь, а Дедиле только одна Краса и кивнула, да и то сразу отвернулась.
Кобяк проговорил:
— Да что теперь обижаться, Краса? Вавула дочь нашу спас от хазар. Бился за нее, не жалея головы своей. Да и ушла она к нему сама, не по принуждению. Так что принимай Дедила как родственника.
Краса тут же поприветствовала Зарубу. А как же, в семье слово мужа — закон.
Кобяк наказал принести меда, ухи, рыбы вяленой с караваем. Сам провел старейшин в светлицу.
Все расселись по лавкам вокруг стола-приставы.
Краса принесла трапезу: мед, чаши — все что велел муж.
Выпили слабого хмельного напитка, закусили. Кобяк взглянул на Дедила:
— И чего ты хочешь предложить, Заруба?
Дедил неспешно вытер усы и бороду:
— Мы все разумеем, други, что каган хазарский пошлет к нам большой отряд. В нем может быть и три сотни, и пять. А у нас если две сотни наберется, и то добре. И те не все оружны. Ныне бились острогами да рогатинами. Щас с этим получше, но все одно — слабо. А значит, как ни бейся, а не справиться нам с хазарами. Чего это означает, не вам объяснять. Все сами ведаете. Посему предлагаю собрать все три наши рода в одно племя. На общем вече выбрать вождя. Кого выберут, тот и будет править, двое других в помощники пойдут.
Кобяк взглянул на Сергуна. Тот покачал головой:
— Мой род помочь в сваре мог, а на объединение не пойдет.
Кобяк сказал:
— Мой тоже. Слишком много между нами раздора.
— Так прекратить раздоры треба. Овраг никак не поделим? Коли объединимся, то и делить нечего будет. Все земли отойдут к одному племени, название которому мыслю дать окичи.
